Клятва, которую мы даем

Мой телефон пикает в кармане, когда я киваю ему. Вытащив его из переднего кармана, я вижу сообщение от Рука. Когда телефон разблокируется, созданный им групповой чат уже открыт, а самым последним сообщением является его фотография с сигаретой во рту, когда он отдыхает на пляже.

Солнце отражается от черных солнцезащитных очков, которые он носит, и на его коже проступает загар, которого я никогда раньше не видел. На груди у него несколько новых татуировок, и это заставляет меня задуматься о том, что мы пропустили в жизни друг друга из-за расстояния. Однако его ухмылка говорит о том, что это все тот же Рук, все тот же парень, которого я всегда знал.

Тэтчер: Твоя грудь похожа на школьную парту.

Рук: Я обнимался с кактусом и он нежнее, чем ты.

Я едва сдерживаю смех. Им двоим еще предстоит перерасти свои мальчишеские ссоры. Если кто-нибудь из них не прекратит их, они будут продолжаться вечно, пока не заденут чьи-то чувства, и это, безусловно, будут чувства Рука.

Все чувства Тэтчера связаны с Лирой. Для остальных у него ничего не осталось.

Алистер: Заткнись, мать твою.

Вот он. Отец Колдуэлл спешит на помощь. Удивительно, что он не посоветовал Руку пользоваться солнцезащитным кремом. Мы отдалились друг от друга, но в глубине души мы будем знать друг друга до седых волос.

Время, пространство, расстояние, смерть.

Ничто из этого никогда не отнимет у нас того, что мы знаем наверняка — что мы знаем друг друга до глубины души. Мы никогда не говорим об этом вслух, это просто предрешенный вывод.

Мы те, кто мы есть. Неважно, куда мы идем и как меняемся, всегда останется эта узловатая, перекрученная нить, связывающая каждого из нас. То, что мы нашли друг в друге в детстве, мы не хотим отпускать никогда.

Они для меня братья. Каждый из них. Крепче любой крови.

Тэтч – единственный парень, с которым я регулярно вижусь: мы оба решили остаться в Пондероза Спрингс после ареста Стивена Синклера. Мы даже вместе закончили колледж, и остальные ребята приехали поддержать нас.

Два года.

Прошло два года с тех пор, как мы нажали кнопку «play», чтобы начать жизнь без мести. Кажется, что они пронеслись так быстро, будто время совсем не прошло, а еще вчера я хоронил тела.

И все же я чувствую это в своей груди.

Время, которое ускользает от меня.

Оно измеряется моим горем и его этапами.

Принятие было самым болезненным.

– Как мальчики? – мой отец кашляет в кулак после вопроса, вероятно, уже заглянув через мое плечо на экран телефона. Он всегда был таким любопытным.

– Живы, – хмыкаю я, еще больше опускаясь в кресло.

– Шокирующе.

Уголки моего рта подергиваются. Он даже не представляет, насколько это шокирует. То, что мы пережили все предательства и смерти целыми и невредимыми и каким-то образом смогли двигаться дальше, как будто этого вообще не было.

По крайне мере, снаружи.

На каждом из нас остались шрамы, которые никогда не исчезнут. Глубокие раны, кровоточащие друг в друге, которые можем видеть только мы. Мы вышли живыми, но не невредимыми.

– Алистер только что женился, – говорю я ему, потому что именно так нормальные люди рассказывают о своих друзьях. Делятся обычными новостями из своей взрослой жизни.

Я чувствую тяжесть его взгляда и оглядываюсь на него. Его глаза расширились, а брови застыли в скепсисе.

– И девушка согласилась? Она пошла к алтарю по своей воле?

Из моего горла вырывается фырканье.

– Похоже на то.

Он качает головой, словно не может поверить в то, что я ему рассказал. Я его не виню. Алистер Колдуэлл никогда не был похож на человека, который собирался жениться. Скорее, он был похож на того, кто просто сидел бы в углу, пока не умер.

Мой отец видел его только в двух образах – злым или создающим проблемы. Есть вещи, которые моя семья никогда не поймет. Они никогда не говорили прямо, что не одобряют мою дружбу, но я видел это по их лицам. Однако они отказывались отбирать у меня то, что могло бы сделать мен несчастным.

Но они никогда не узнают их так, как я. Никто бы не узнал.

Никто не видел, как сильно такой человек, как Алистер, заботится о людях. Как легко он готов пожертвовать собственной жизнью ради того, кого любит.

Думаю, мы заботимся о них больше, чем большинство.

– Ты планируешь пойти к алтарю до того, как я умру? Или подарить мне внуков?

Я закатываю глаза, глядя на него.

– Ты слишком много времени проводишь, слушая маму.

Я ничуть не удивлен, что она втянула его в это. Если она попытается рассказать мне еще об одной незамужней дочери своих друзей, я перестану ходить на семейные обеды.

Я сделаю все, чтобы дать отцу то, о чем он просит, прежде чем он уйдет из жизни. Жениться на ком-то? Этого не случится.

– Я знаю, что потеря Розмари была для тебя тяжелой, – он кладет слабую руку мне на плечо. – Но тебе разрешено снова любить, малыш.

Моя челюсть сжимается.