Клятва, которую мы даем

Дневной свет на исходе, а у меня нет ни времени, ни терпения спорить с Тэтчером Пирсоном. У него есть свои причины опасаться меня, я уверена, но мне плевать.

Я звонила не ему.

Я позвонила Сайласу.

И сейчас я начинаю жалеть об этом решении.

Я оставляю их решать, что делать дальше, без меня, и направляюсь к деревянному причалу, который ведет к пляжу. В дальнем конце бухты Блэк Сэндс есть пещеры.

Подростки ходят туда курить травку и трахаться как кролики. Лилак умна. Если бы ей нужно было спрятаться, она пошла бы именно туда. Я заставляю свое сердце биться медленнее, дышу через нос и выдыхаю через рот.

В ушах воет ветер с океана, соленый бриз обдувает мое лицо, а причал превращается в мягкий песок. Я сжимаю пояс джинсов, зная, что у меня не было времени их сменить, но жалея, что не успела. Я в секунде от того, чтобы снять их и ускорить поиски в нижнем белье.

Ревущий океан неспокоен, он несется и разбивается о берег, темно-синие и насыщенно-оранжевые полосы разливаются по темнеющему небу. Бухта Блэк Сэндс всегда отличалась неповторимой красотой, особенно когда она пуста.

– Лилак! – я кричу ее имя в надежде, что она рядом и услышит. – Лилак!

Мне отвечает лишь эхо, гуляющее между соснами слева от меня. На несколько секунд воцаряется тишина, прежде чем ее имя снова выкрикивается из глубины деревьев, на этот раз более глубоким голосом, затем еще одним, потом еще.

Я чувствую себя неловко за то, что была так резка, зная, что они помогают, но я отмахиваюсь от этого.

Их бы здесь не было, если бы они не получали от этого какую-то пользу. Помни об этом, Коралина. За все приходится платить.

У меня болит горло, когда я снова выкрикиваю ее имя, а грудь сжимается от того, что та маленькая надежда, которая у меня была, начинает улетучиваться, оставляя меня гнить в панике.

Я помню боль от его ударов, помню, как по ночам я умоляла его ударить меня кулаками, лишь бы он не подвешивал меня на цепях. Я жила с постоянной, мучительной, потребностью в еде и физической близости. Как будто крошечное существо поселилось у меня внутри, царапаясь и напоминая мне о том, чего мне не хватало.

Он кормил меня лишь чуть, чтобы я была жива и зависела от него, отчаянно желая его возвращения, даже если это означало причинение мне боли в процессе.

Я мысленно представляю свою младшую сестру в этом сценарии, не в силах избавиться от этого. Ее светлые волосы перепачканы кровью и грязью. Спортивное, здоровое тело, изуродованное голодом. Я закрываю глаза и держусь рукой за живот, когда меня начинает тошнить.

Вокруг меня раздаются ее крики, пронзительные, разрывающие барабанные перепонки, когда она умоляет спасти ее. Звала ли она меня, когда он забрал ее? Думала ли она, где я? Злилась ли она, что меня не было рядом, чтобы защитить ее?

Руки у меня на спине, большие теплые ладони скользят по позвоночнику, когда человек, которому они принадлежат, описывает круги по моей спине. Пальцы скользят по моим бедрам, не сжимая, а просто касаясь кожи.

Легкий ветерок приносит с собой запах табака и дуба. Успокаивающий аромат пропитанной туманом земли в лесу, в котором есть что-то женственное. Он такой насыщенный, такой всепоглощающий, что я практически вижу, как капли дождя соскальзывают с сосновых иголок.

– Дыши для меня, Хекс. Дыши, – шепчет Сайлас, тихим шепотом, словно скрывая свой голос от ветра, как будто он подслушивает, ожидая, чтобы рассказать секреты морю. – Мы найдем ее.

С закрытыми глазами я слышу щелчок, шуршание ткани, прежде чем я чувствую, как его пальцы подтягивают мои джинсы на бедра. Сильные руки, такие мощные и в то же время чертовски нежные со мной.

Как будто я хрупкая. Как будто я не опасна для такого человека, как он.

– Она – последнее хорошее, что у меня осталось. Я не могу ее потерять.

– Я обещаю тебе, – говорит он, пока его пальцы продевают что-то в каждую петлю, полностью обхватывая мою талию. – Когда ты откроешь глаза, мы продолжим поиски, и ты не будешь думать о том, что случилось со Стивеном. Ты в безопасности.

Ремень.

Я чувствую, когда он затягивает его вокруг моей талии, кожа удерживает мои джинсы на месте, когда он застегивает его.

Я испытываю нечто среднее между благодарностью и раздражением.

Всю мою жизнь, особенно после возвращения в Пондероза Спрингс, люди смотрели на меня как на пазл, сломанный и недостойный того, чтобы его собрать, – слишком много работы для них.

Однако для Сайласа я словно стекло.

Он видит меня насквозь, способен понять, что мне нужно, без моих слов. Как будто, глядя на меня, он слышит каждую мысль, проносящуюся в моем мозгу.

– Расслабься и открой глаза, – уговаривает он, проводя большим пальцем по моей скуле. – Давай, посмотри на меня, Хекс.

Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя, как мои веки трепещут.

Сайласу Хоторну принадлежит фраза мертвые глаза.