Клятва на стали

– Львы, – сказал старый ассасин, – были посланы охотиться за охотниками. Это гвардейцы и агенты деспота, которым даровали способности и ви́дение джиннов для действий в ночи, когда мы были слепы. Они преследовали нейяджинов веками, используя новообретенную милость для травли нас, – сперва разгромили наши племена, затем рассеяли и перебили наш клан. Когда они наконец остановились – когда наши ряды сократились настолько, что выследить нас стало трудно, – мы представляли собой немногим больше, чем горстку семей и общин. К тому времени мы так привыкли к тени, что там и остались, обратившись к заказным убийствам. Мы больше не мечтали ни важно шествовать по улицам, ни заседать в высоких советах – нам было ясно, где безопаснее. – Старик подвигал челюстью, пережевывая былое и гнев. Затем посмотрел на меня. – Но ты можешь изменить положение дел.

– Я? – Моему удивлению не было предела. – Но как? Вас почти невозможно рассмотреть в темноте. И вы сражаетесь вслепую лучше, чем все, о ком я слышал. Конечно, видеть здорово, но…

– Бесполезен, – бросила Ариба. – Он бесполезен, дедушка.

– Он просто не понимает.

– Что тут понимать? Он видит, а мы – нет.

– Да, но он не увидел тебя в туннеле, – заворчал старик. – Подумай. К чему он привык? Почему проиграли мы, способные двигаться незримо для его глаз? Встань на его место; думай, как он.

– Я не… – начал было я.

– Помолчи, пожалуйста. – Старик поднял руку, не глядя на меня. – Пусть девочка учится.

Я подавил негодование, но решил не испытывать судьбу.

– По-моему, поняла, – сообщила Ариба чуть погодя.

– Тогда объясни имперцу, чтобы понятно было всем.

– Может быть, Львам Арата нас и не видно, но мы видим еще меньше. – Ариба устремила на меня взгляд своих черных глаз. – Нам не заметить ни ухаба, ни перевернутого стула, ни мусорной кучи посреди переулка, когда там кромешная тьма. Им нипочем даже пасмурная ночь в темнейшей из комнат, тогда как мы зависим от милости звезд и луны. Мы хороши настолько, насколько нам позволяет мрак, а они… – Она помедлила, подбирая слова. – Они хороши благодаря своему зрению.

Дед улыбнулся ей и поворотился ко мне.

– Когда мы были в почете у деспота и охотились за отступниками, нам хватало наших приемов и мелкой магии. Но справиться c волхвами и их прихвостнями, которые находятся под защитой Деспотии? В удачные дни нам удается сыграть вничью; в остальные мы стараемся не пересекать пути Львов. Однако сумей мы видеть, как ак’кер джиним? – Он улыбнулся холодно и беспощадно. – Тогда мы напомним Верховным Волхвам, почему они боялись нас в стародавние времена; еще разок расшевелим сердце – или хотя бы кишки – деспота. Обладай нейяджины темным ви́дением, наш путь к искуплению и возрождению племени был бы расчищен.

Я переводил взор со старика на девицу, с убийственного блеска в его глазах на строгий, осуждающий взгляд внучки – и взвешивал варианты. Меня не устраивал ни один. Никакие адские силы не помогли бы мне ни пробиться с боем, ни дать им то, чего они хотели. Я прикинул, что бы такое соврать, но не придумал ничего, что помогло бы мне выйти в дверь – по крайней мере, целиком. Я был ответом на мольбу, которую они даже не смели высказать. Но теперь, когда обрели меня?

Когда дело касалось ночного зрения, я лгал привычно и тем успокаивался, но нет, сейчас я понимал, что только правда позволит мне выбраться отсюда целым и невредимым. Как таковая она меня мало заботила, но куда денешься?

– Я не могу вам помочь, – сказал я.

Рука Арибы соскользнула с бедра и задержалась у кривого сгущения тьмы на поясе. Моя потянулась к сапогу и нащупала пустоту. Опа! Она забрала свой кинжал.

– Не можешь или не хочешь? – спросила она, коснувшись рукояти.

– Не могу. Цена передачи слишком высока.

– Цена? Какая цена? Ты либо сам владеешь секретом джинновых масел, либо знаешь того, кто владеет. Если дело в…

– Нет, – перебил ее дед. Теперь он изучал меня с видом вора, рассматривающего запертый сейф. Мне было плевать. – Прислушайся к тому, что он сказал: для него чересчур высока цена передачи. Речь не о том, чтобы научить, а о том, чтобы дать. Я прав, имперец?

– Если отдам, то лишусь, – кивнул я.

Он провел пальцем по бороде. Звук был как пемзой по пергаменту.

– Твое ви́дение не угасает, да? Не покидает тебя, как Львов, когда минуют день и ночь?

– Нет.

– Тогда ты не обладаешь темным ви́дением – во всяком случае, не в нашем понимании.

– Нет.

Снова шорох, снова пристальный взгляд. Затем отрывистый кивок.

– Ты не тот ответ, на который я рассчитывал. – Старик качнулся назад, вперед и вскочил на ноги. – Такой ты мне ни к чему.

Я тоже встал, с меньшими проворством и грацией.

– Что означает?..

– Ариба, ты позаботишься об этом? – Дед снова прикрыл лицо куфией.

– Позабочусь. – Та отвесила земной поклон.

Проклятье! Меня пускали в расход.

Я отступил на шаг. Сейчас в помещении было светло, и мне стало труднее, так как мы уравнялись. И все же он был стар, а она сидела; если мне удастся обогнуть его и быстро ударить Арибу в лицо, а после метнуться к оружию, то можно…