Клятва ненависти

— Я тебя пугаю? Я не знал, что могу быть таким пугающим.

В первый день нашего знакомства я подумала, что он простой конюх, человек без звания, никто. Но это была всего лишь фантазия.

Пока я не узнала, что он Киллиан Спенсер.

Сын бывшего президента.

Человек с властью и образцовым богатством.

Миллиардер.

И человек, полезный моему отцу, его счастливая шахматная фигура, как он сказал.

Мы с Киллианом никогда не должны были пересекаться. Но это была моя единственная ошибка, которая привела меня сюда. И как невидимая нить меня тянуло что-то неосязаемое ближе к нему. Желание быть в его присутствии. Необходимость поговорить с ним. Жаждать звука его голоса.

Я не должна была возвращаться после первого дня. Надо было держаться подальше, но я была здесь.

— Ты меня не пугаешь. — Мой взгляд блуждал по его красивому лицу и крепкому телосложению. Он был высоким – выше моего отца и шире в плечах. — Ты просто… устрашающий.

— Это комплимент, принцесса, — протянул он уверенно и небрежно.

Я сглотнула. 

— Я должна идти.

Я развернулась, готовая уйти и никогда не возвращаться, но его голос остановил меня. 

— Ты до сих пор не сказала мне, как тебя зовут.

В моей груди поднялась паника, и знакомый параноидальный страх пронзил меня. Мои мышцы напряглись, а желудок скрутило от тошноты. Если мой отец узнает, что я тайно встречаюсь с Киллианом…

О Боже.

Это был момент, который разрушил остальную часть нашей истории.

Моей первой ошибкой было прийти в конюшню.

Второй моей ошибкой было…

— Меня зовут Грейслин, — прошептала я, прежде чем пуститься в бега.

Подальше от него.

И моей лжи.

 

 

Неделю спустя

 

Киллиан снял свой черный пиджак и бросил его в мою сторону, ударив меня прямо по лицу. Я зашипела и оскалилась, но он лишь криво усмехнулся в ответ. Он расстегнул запонки и задрал рукава на мускулистых предплечьях.

У меня чуть не потекли слюни, но я была респектабельной и приличной дамой, так что не подавала виду.

Я перелезла через стог сена, взгромоздилась на него и накинула блейзер Киллиана себе на колени.

— Белое платье в конюшне? Я сомневаюсь в твоем выборе, — сказал Киллиан.

Я высоко вздернула подбородок. 

— Почему? Тебе не нравится?

Он одарил меня кривой ухмылкой. 

— Белый очень… чистый. Мне он не нравится, хотя в белом ты выглядишь великолепно.

— Тогда какой твой любимый цвет?

Он вел Угля под уздцы, вытаскивая жеребца из стойла. 

— Красный, — невозмутимо ответил Киллиан.

— Почему красный? — спросила я.

— Красный — цвет крайностей, принцесса. Это много чего. Насилие. Страсть. Гнев. — Он сделал паузу, его глаза задержались на моих губах, а голос стал мягче, почти до дразнящего низкого полутона. — Тоска. Соблазн. Похоть.

Мой живот наполнился теплом, а под ложечкой что-то затрепетало. Мои бедра невольно напряглись.

Уголь заржал, и я судорожно выдохнула. Сначала я отвела взгляд, но не раньше, чем увидела вспышку озорства на лице Киллиана.

Черный жеребец направился ко мне с фырканьем, но скорее игривым, чем сварливым.

— Мы с Углем начинаем ладить, — заметила я, болтая ногами взад-вперед.

Киллиан с изысканной нежностью погладил черную шерсть лошади, и мне стало интересно, каково это, когда его руки вот так касаются меня. В тот момент, когда эта мысль пришла мне в голову, я покачала головой.

Неа. Это было очень неправильно.

— Почему ты так боишься лошадей? — спросил Киллиан, выглядя одновременно задумчивым и заинтересованным в том, каким будет мой ответ.

Я полупожала плечами, даже когда боролась с дрожью от воспоминаний — они все еще были такими яркими, хотя прошло уже почти восемь лет.

— Когда мне было десять лет, со мной произошел небольшой несчастный случай, — объяснила я. — Я упала с лошади, когда училась ездить верхом, и получила черепно-мозговую травму. С тех пор меня не подпускали к лошадям.

На самом деле, с тех пор меня не выпускали из поместья моего отца.

Когда мне было одиннадцать, он отдал меня в школу-интернат для девочек. Но когда мои припадки стали «неприятными» и мой отец забеспокоился, что общественность узнает о моей эпилепсии — и о том, что он воспринимал как слабость, — он вытащил меня. Тогда и моя сестра, и я были на домашнем обучении.

В то время как я редко покидала поместье Романо, моя сестра ездила во Францию, когда ей исполнилось девятнадцать, и три года изучала дизайн одежды, прежде чем недавно, месяц назад, вернуться в Америку.

Моя сестра, настоящая Грейслин Романо.

А я была просто … Джулианной. Забытая дочь, тень и никто.

Моя сестра, которая должна была выйти замуж за Киллиана Спенсера. Наш отец ожидал союза между Романо и Спенсерами в ближайшее время. Для него это была погоня за властью и большим богатством.

Я знала, что моя ложь настигнет меня.

Я знала, что Киллиан скоро узнает, что я не настоящая Грейслин. Я должна была уже сказать ему правду… но я хотела выиграть с ним больше времени.

До того, как он будет с моей сестрой.

Итак, я лгала. Снова и снова.

Киллиан цокнул языком. 

— Страх может быть как адаптивным, так и неадекватным. Он может быть обманчивым, когда держит тебя в плену. Нужно просто научиться освобождаться.