Клятва ненависти

Выплеснув остатки виски себе в горло, я грохнул пустой стакан на журнальный столик. Я должен был перестать думать о своей жене.

Ее серые глаза.

Ее полные губы, которые просили, чтобы их поцеловали.

Пришлось перестать думать о том, как сильно я хотел сосать и кусать ее нежную челюсть и тонкую шею, оставлять свои следы… и раскрашивать ее бледную кожу своими синяками.

Пришлось перестать хотеть ее — нуждаться в ней.

Мой член запульсировал при этой мысли, и я поерзал на стуле. Проклятье.

Мертвая или живая, Джулианна трахала меня с головой.

Я сжал кулаки и откинул голову на спинку стула, глядя в потолок. Она слишком сильно контролировала меня, и в этом была проблема.

Любовь сделала меня слабым.

Слабым для нее.

Должно быть, я задремал, потому что следующее, что я помню, это то, что я проснулся от того, что кулаки стучали в мою дверь. Неистово. 

— Дверь открыта. Заходи, — ответил я хрипло. Это должен был быть Самуэль. В любом случае, он был единственным, кого пускали в мою комнату.

Пока я был на острове, Самуэль держал меня в курсе событий внешнего мира. Здоровье моего отца и наш бизнес, и это лишь некоторые из них.

Мой ассистент присылал мне подробные электронные письма каждый день, а Самуэль давал мне краткое изложение вещей. Но он уже сделал это на сегодня, сегодня утром, пока я завтракал.

Итак, что же было так срочно сейчас?

Дверь с грохотом распахнулась, и я рванулся вперед на своем стуле. 

— Что за херня…

Это был не Самуэль, ладно.

Это была Мирай, внучка Эмили. Она ворвалась в мою комнату, тяжело вздымаясь, и в ее глазах была паника.

— Джулианна, — выдохнула она.

Мое тело напряглось при ее имени. 

— Что?

Мирай сглотнула, ее дрожащие руки прижаты к груди. Бедняжка выглядела совершенно обезумевшей, и у меня свело живот. 

— В чем дело? Что случилось с Джулианной? — Я рванулся вперед, отталкивая стул, чтобы встать. Я возвышался над девушкой. — У нее был еще один приступ? Я позаботился о том, чтобы переселить Рани на две комнаты ниже ее. Я говорил тебе это на прошлой неделе.

Рани была главным врачом, всегда присутствующим на острове Роза-Мария. Но она жила на противоположной стороне замка, слишком далеко от Джулианны — на всякий случай. После припадка на прошлой неделе я позаботился о том, чтобы переместить Рани поближе к ней.

Мирай покачала головой. 

— Нет, приступов не было. Насколько я знаю, не было. О Боже, раз уж ты об этом заговорил, что если... черт, — сказала она, еще больше запаниковав. Ее глаза наполнились слезами, щеки раскраснелись от страдания.

— Не могла бы ты просто сказать мне, что, черт возьми, происходит? — прошипел я. У меня не было времени на игры и истерики.

— Джулианна пропала, — прохрипела Мирай.

Я моргнул, прежде чем мой желудок упал. Моя комната качнулась на секунду, прежде чем мир снова выровнялся. 

— Что ты только что сказала?

— Я пошла к ней сегодня утром, чтобы дать ей завтрак. Джулианна отказалась. Она и вчера ничего не ела, — торопливо объяснила она. — Я вернулась на обед, несколько раз постучала в ее дверь, но когда она не ответила, я вошла и обнаружила, что ее комната пуста.

Мирай замолчала, сдерживая всхлип. 

— Она не выходила из своей комнаты уже неделю. Вот я и подумала, что это странно. Я пошла искать ее везде, где, как мне казалось, она могла быть. В библиотеке. В комнате Арабеллы. Но я нигде не могла найти ее. И… а потом я сказала бабушке, что все служанки отправились на ее поиски, но ее нигде нет в стенах замка.

Я уже уходил, прежде чем она успела закончить свой рассказ. Мирай выкрикнула мое имя, но я бросился бежать, страх сильно бил меня в грудь. Я слепо побежал по коридору и по лестнице, имея в виду только одну цель.

Мирай сказала, что Джулианну нельзя найти нигде в замке. Это могло означать только одно — она ушла. И если бы я знал свою жену так, как я думал, было бы только одно место, куда она отправилась бы.

В тот момент, когда я вышел на улицу, дождь полил меня, промокая одежду. Я вздрогнул, когда холод просочился сквозь мою мокрую одежду в кости. Облака были темными и тяжелыми. Гром прокатился по небу, за ним последовали новые молнии.

Джулианна не была бы такой глупой, если бы вышла на улицу во время грозы?

— Черт, — выругался я себе под нос и пустился бежать к конюшне.

Я не хотел, чтобы это было правдой. Я надеялся, что мои подозрения будут именно такими. Сомнение, и не более того. Потому что реальность была бы более опасной.

Я остановился, когда обнаружил, что конюшня пуста. Прилавок в самом конце был пуст.

Хотя его седло все еще было здесь, Цербер исчез.

И Джулианны нигде не было.

Проклятье.

Жеребец был упрям и вспыльчив. Он никому не позволил бы оседлать себя, кроме меня. И Джулианна, хотя ей было комфортно с Рагной, она не смогла бы контролировать себя с Цербером.

Разве она не знала, насколько это может быть опасно? Она намеренно подвергала себя опасности. Что, черт возьми, творилось у нее в голове?

Болезненное жжение проскользнуло в грудь, пока я шел по следам копыт Цербера в мокрой грязи, быстро смываемой дождем. Было похоже, что он побежал.