Клятва разведчика

Зондеркоманда ворвалась в деревню на следующий день после взрыва моста на одноимённой станции Вяхирево, недалеко от деревни. Хватали всех, без разбора, волокли в бывший клуб и били. Именно тогда на Кимке обнаружили галстук. Ну а там, конечно, вспомнили, что этот мальчишка мыл полы на станции.

Тогда остальных отпустили, а за Кимку взялись всерьёз. Его пытала женщина — красивая и молодая. Мальчик кричал так, что в клубе полопались стёкла. Но ничего не сказал и никого не назвал. Тогда отец Николай, которого спрятали в одном из подвалов, вышел. А по-другому он поступить, наверное, не мог.

Сейчас зондеркоманда стояла в восемнадцати километрах от Вяхирево, в деревушке Пеньки…

— Значит, так, — Сашка помолчал и гулко выдохнул. — Три мотоцикла. Вездеход. Два бронетранспортёра. Не меньше тридцати человек. Будем считать — сорок. Нас десять. Вопрос стоит так — пропустить их, пусть едут. Кто за, того я сразу застрелю. Если кто скажет, что надо идти в отряд и совещаться, я его застрелю два раза.

— Я участвую, — сказала Юлька.

Ответом было молчание. Я просто кивнул.

— Я так и думал, что все за. В общем, так. Или мы их уничтожаем, — он обвёл всех взглядом снова, семерых мальчишек и двух девчонок, — или умираем сами. Они отсюда уйти не должны… Вот тут, — он носком сапога разровнял песок, достал финку, — поворот. Впереди будут мотоциклы, конечно. Потом транспортёр, вездеход, опять транспортёр. Скорость они сбросят. Вот тут… ты, Димка, на тебе мотоциклы, они будут совсем рядом. С тобой Кирка и Пан. Зин, на тебе вездеход, водила точнее. Что с транспортёрами делать…

Он задумался, и тут я подал голос:

— Транспортёры мне оставь… Жень, пойдёшь со мной? — Женька кивнул. — И ещё…

— Меня возьми, — сказал Гришка.

Я кивнул:

— Хорошо.

— Что придумал? — спросил Сашка.

— Сюрприз. — Я криво усмехнулся. — Нужны две «лимонки»… и восемь толовых шашек. Есть?

— Конечно. А сработает?

— Конечно, — невольно передразнил я Сашку.

В отношении порядка выдвижения Сашка не ошибся. Впереди шли три здоровенных «цундапа» с люльками, из которых торчали пулемёты, — один посреди дороги, два позади по обочинам. Потом — транспортёр с легионерами, вездеход и ещё один транспортёр. Большая сила — достаточно большая, чтобы партизаны сто раз подумали, прежде чем нападать.

Но в моё время таких, как мы, зовут коротко — «отморозки». А уж каким тоном это произнести — решайте сами.

Мы лежали, наверное, ближе всех к дороге, потому что я не хотел рисковать с длинными верёвками. Именно на верёвках висели над дорогой гранаты «лимонки», к которым бинтом были примотаны по четыре толовые шашки. Под бинт я натолкал гальки. Чеки держались на соплях — достаточно было сильного рывка, чтобы «подарки» полетели вниз. Хотелось надеяться, что Женька и Гришка сделают всё хладнокровно. Гранатами была заминирована и противоположная от засады сторона дороги — мы поставили в кустах пять штук на растяжках, потому что немцы должны были броситься именно туда. Если кто уцелеет в первые секунды нашей атаки…

Я повернулся на бок, упёрся ногой в корень, а спиной — в другой, чтобы было удобнее стрелять. Откинутый приклад вдвинул в бедро.

Первый транспортёр въехал под гранату. Я скосил глаза — второй тоже вползал на цель.

— Давай! — крикнул я, уже не заботясь о секретности. И начал стрелять в вездеход.

Люди умеют жалеть. Люди должны уметь жалеть. Даже на войне. И если они не умеют этого делать — и гордятся этим, — пусть не жалуются, что их не жалеют тоже.

Восемьсот граммов тротила с галькой плюс «лимонка» — это не шутки. По-моему, из бронетранспортёров никто так и не появился. Вот что бывает, когда не прикрываются сверху… Что-то ещё взрывалось и грохало, но в нашу сторону уже выскочили двое — молодой парень в расстёгнутой куртке с пистолетом-пулемётом и длинный офицер с пистолетом, без фуражки. Молодой наткнулся на меня, когда я, встав на колено, менял магазин; я тут же бросил «МП» и, всадив финку парню в солнечное сплетение, спросил, глядя в умоляющие глаза:

— Круто, правда?

— Борь-ка-а!..

Я обернулся. Офицер, сбивший Женьку ударом ноги, обернулся и выстрелил в меня — я нырнул вбок на миг раньше. Но успел — как будто молния вспыхнула! — узнать того самого эсэсовца, который допрашивал меня в самом начале вместе с той красивой сукой. Будущего владельца имения…

ТАК ВОТ КТО КИМКУ! ВОТ КТО ОТЦА НИКОЛАЯ!!!

Я взревел и, перекатившись через плечо, выстрелил в него из пистолета. Следующее, что я увидел, — граната на длинной ручке, из которой шёл дымок. Граната лежала прямо у меня перед лицом.

Юлька что-то говорила, но я не слышал. У меня в голове бесконечно и мучительно грохотал взрыв, и это было так больно, что я замычал и зажал руками виски. Голова не держалась и падала, Юлька придержала её ладонями. Неподалёку дымилась небольшая воронка.