Клятва рыцаря

Аврааму также удалось в этот день пополнить денежный запас путников, что было для них крайне необходимо. Деньги, которые Соломон взял взаймы у брата, уже давно были потрачены, а Герлин заложила подаренный епископом крест, оставив все же браслеты Дитриха и медальон госпожи Алиеноры.

Авраам весьма удачно продавал неиссякаемые реликвии.

– Торговля идет прекрасно! – просиял юноша и продемонстрировал Герлин и Мириам полный кошелек. – Только за сегодняшнее утро я сбыл десять амулетов с отпечатками пальцев святого Элигия. Это покровитель кузнецов, если вы не знали. Защищает от преждевременной потери подков… – Это было очень кстати: грязь на дорогах могла засосать подковы с копыт лошадей. – А также семь ценнейших ногтей святого Христофора. В Париже дела пойдут еще лучше, ведь ногти – это товар для простых пеших солдат…

Мириам рассмеялась.

– И откуда у тебя такое количество этих реликвий? – осведомилась она. – Я имею в виду… Люди ведь могут сравнить амулеты. Когда-нибудь выяснится, что их у тебя было больше десяти!

Худощавое лицо Авраама имело такое выражение, словно он где-то вдалеке увидел чудо.

– Позвольте мне открыть вам тайну, госпожа, которую тщательно оберегают лишь немногие посвященные монахи. Где-то в Малой Азии, в одном гроте, который очень трудно отыскать как со стороны скал, так и с моря, стоит статуя святого Христофора, у которой ногти на ногах постоянно растут. В обязанности трех монахов входит забота о его ногах, которые… – Авраам говорил вполне серьезно, заговорщицким тоном.

– Правда? – недоверчиво спросила Герлин.

Авраам расплылся в улыбке и откинул волосы с лица.

– Скорее нет. Но разве мы посвящены в тайны монастырей в дальних уголках Малой Азии? Как бы то ни было, за каждый ноготь я получаю тридцать пфеннигов. Мои так быстро расти не могут.

Продажа реликвий спутникам господина Чарльза стала для Авраама только началом периода удачной торговли. Перед самым Парижем паломники очутились среди множества рыцарей и пеших солдат, которые собирались перед городом, чтобы затем во главе с королем Филиппом отправиться в поход против Ричарда Плантагенета.

Соломон целыми днями принимал больных и не успевал готовить лекарства. Герлин помогала ему делать компрессы с вином и мази с камфорой, заваривала чай от простуды и изготавливала травяные пластыри от волдырей.

Авраам между тем обрезал ногти на ногах, а также продавал землю из Ликии, по которой якобы ступал святой Христофор.

– Лучше уж землю, – наконец сухо заметил Соломон. – Иначе мне придется приготовить тебе средство от кровоточивости пальцев ног!

Глава 10

Несмотря на то что снова начались дожди и Дитмар даже начал чихать и кашлять – по мнению Соломона, это было не опасно, – в последние дни пути Герлин чувствовала себя лучше и в большей безопасности, чем за все предыдущее время. Похоже, угрозы со стороны Бертольда из Бингена больше не было, рыцарь был слишком занят, чтобы еще и следить за Герлин и Соломоном. Хотя нанятые Мартинусом рыцари пока не покинули паломников – они еще не получили все жалованье, – они все чаще отлучались и, похоже, приняли решение пополнить ряды войска короля Филиппа. Их не беспокоила моральная сторона вопроса, как и юного Чарльза, который теперь собирался присоединиться к воинам короля Ричарда. Герлин надеялась, что Чарльз и его люди будут сопровождать их в путешествии в Труа. Однако Аврааму нужно было устроить Мириам в Париже, а рыцари хотели поскорее отправиться дальше.

Господин Мартинус, напротив, планировал задержаться в Париже подольше – но Мириам его больше не интересовала. Он намеревался пустить в ход все свои связи, чтобы устроить господина Леопольда в одну из школ – либо в ту, что находилась недалеко от Малого моста, либо в ту, что располагалась возле горы святой Женевьевы. Если понадобятся деньги, за этим дело не станет: магистр занимался своим промыслом еще активней, чем Соломон лечением пациентов или Авраам производством «сертификатов подлинности» реликвий. Каждый рыцарь хотел знать, улыбнется ли ему счастье в предстоящих битвах, и гороскопы они оплачивали значительно щедрей, чем лечение всяких хворей.

– Раньше в Париже было много больших постоялых дворов, принадлежавших евреям, – рассказывал Соломон Герлин, которая беспокоилась по поводу кашля Дитмара. – Вряд ли владельцы покинули их после того, как короля обуяла жажды наживы. Если мы хорошо заплатим, то для нас найдется и отдельная комнатка. Сухая, теплая и чистая. Там малыш быстро поправится.

Герлин не терпелось поскорее попасть во французскую столицу.