Клятва рыцаря

Однако Дитрих не уставал милостиво внимать им и дарить им братские поцелуи. Он терпеливо ассистировал епископу при освящении елея, и Герлин закусила губу, когда при этом он начал кашлять. В церкви витал насыщенный запах елея, используемого для крещения и помазания, поэтому приступ кашля Дитриха мог быть вызван этим. Однако Герлин настояла на том, чтобы после мессы он принял горячую ванну, а затем напоила его горячим вином с пряностями. Пост еще не закончился, поэтому епископ велел подать скромный ужин и после пригласил гостей в церковь на молчаливую молитву. Герлин уже второй раз за этот день продрогла до мозга костей. Весна не спешила приходить в Бамберг. Было холодно и, прежде всего, очень сыро, дороги были все еще затоплены. Казалось, что сырость без помех проникала сквозь стены крепости и церкви – несколько жаровен, которые устанавливали в главном здании крепости и в церкви, не могли согреть рыцарей и верующих. Герлин оставила огонь в камине на весь день, хоть и чуть не задохнулась в дыме.

Церковные ритуалы в Страстную пятницу начались традиционно только вечером, к часу смерти Иисуса. Со всеми молитвами и чтениями, процессиями и поклонением кресту, наконец, торжественным захоронением и всеми связанными с этим воззваниями и песнопениями, богослужение затянулось до глубокой ночи. Герлин не понимала, зачем уже утром Дитриху следовало присутствовать на первом богослужении Крестного пути.

– Но ведь это производит хорошее впечатление на епископа! – смиренно сказал Флорис. Сам он пренебрег утренней молитвой в пользу хорошего завтрака и теперь, как и Герлин, в последнюю минуту собирался на богослужение. Оба надели самое теплое, что у них было, закутались в меха, а вот на Дитрихе снова было только облачение причетника. – И он говорит, что молитва греет его.

Герлин закатила глаза.

– Что-то я этого не замечаю, когда он холодный как льдина приходит в нашу постель! – вырвалось у нее, и она сразу же опустила голову, чтобы Флорис не заметил румянца, появившегося на ее щеках.

Хоть такие двусмысленные разговоры и были обычным делом при «дворах любви», однако при общении с Флорисом Герлин избегала каких-либо намеков на свою супружескую жизнь.

Флорис ничего на это не сказал, он также делал вид, что между этой молодой женщиной и его юным господином не существует каких-либо телесных отношений. Он учтиво предложил Герлин руку и повел ее в церковь, где мужчины и женщины сидели, конечно же, раздельно. Герлин стояла на коленях в левой стороне нефа и продрогла, слушая чтение Евангелий, проповеди и воззвания. Она шла с процессией по церкви и обеспокоенно наблюдала за тем, как ее супруг с гордостью нес крест, а потом растянулся в молитве на каменном полу. Наконец она поцеловала крест и почувствовала, что чуть не умирает с голоду. Она не собиралась поститься до Воскресения Христова, однако, разумеется, отказалась от мяса, белого хлеба и лакомств. Без зазрений совести она выпила кубок теплого вина, а Дитрих отказался даже от этого. Он был совсем истощен и сразу же упал в постель.

Герлин было жаль будить его к первой утренней молитве в субботу.

– Господи, Дитрих, мы ведь не в монастыре! – простонала она, когда он торопливо собирался на первое богослужение. – Никто не станет тебя порицать, если ты приступишь к молитвам после завтрака!

Разумеется, Дитрих продолжал усердно поститься и тем самым заслужил еще большее уважение епископа. Когда он простоял на коленях еще и субботнюю ночь во время литургии Света и Всенощного бдения – в то время как Герлин и Флорис, как и большинство жителей Бамберга, принимали в ней участие, чередуясь, – епископ пригласил его сесть с правой стороны от себя на пасхальном завтраке. Дитрих, однако, едва принял во внимание эту почесть, выказанную задолго до рассвета. Он устало рухнул на колени, и Герлин заметила, что время от времени он сдерживает кашель. У нее самой от запаха ладана и после бесконечных молитв еще гудела голова, когда снова началось многочасовое утреннее богослужение. На самом деле она могла бы поспать пару часов, однако ее замучила бы совесть, если бы она оставила Дитриха одного во время Всенощного бдения.

Герлин вышла из церкви, поднялась на балкон крепости и радостно смотрела в исключительно чистое, звездное ночное небо. Было очень холодно, наверняка еще будут заморозки. Однако Герлин предпочитала такую погоду нескончаемому дождю. Дрожа, она закуталась в свой плащ и испугалась, когда заметила, что не одна.

Облокотившись на перила, на балконе стоял Флорис де Трилльон.

Герлин застыла в изумлении.

– Откуда вы знали, что я приду сюда? – тихо спросила она.

Флорис улыбнулся:

– Я этого не знал. Я пришел сюда подышать свежим воздухом. Однако, возможно, вы хотели бы услышать, что путь сюда мне указала госпожа Афродита.

Герлин натянула капюшон на голову, чтобы спрятать свое лицо, хотя ей уже не нужна была защита от холода – под взглядом рыцаря ей стало жарко.

– В пасхальную ночь Афродите закрыт доступ в резиденцию епископа, – отозвалась она.

Флорис рассмеялся.