Клятва смерти

— Проснись, Ева, вспомни, сколько ты тут живешь? Один из электрокартов. Не пешком же Моррису топать!

— Откуда мне знать, что у нас есть электрокарты? Я что — когда-нибудь пользовалась электрокартом? Что вы скажете? — обратилась Ева к Соммерсету, спустившись с последнего пролета лестницы. — В каком он состоянии?

— Потерян. Не в том смысле, что не знает, где он. Трезв. Страдает.

Ева растрепала волосы, она была явно растеряна.

— Приготовьте что-нибудь, — сказала она Соммерсету. — Надо ему что-нибудь предложить. А может… Может, лучше, чтоб он напился? Я не знаю. Как нам быть? Я не знаю, что нам делать.

— Ну так сообразите, что вам делать. — Соммерсет двинулся к двери. У самой двери он остановился и повернулся к Еве. — Выпивка лишь затуманивает боль, да и то на время, а потом боль возвращается с новой силой. Лучше всего кофе, пока будете его слушать. Именно это ему и нужно. Чтобы кто-то, кому он дорог, выслушал его. — Он открыл дверь. — Ну давайте, давайте. Ему будет лучше, если вы его встретите.

— Нечего меня выталкивать, — прошипела Ева, но поспешила навстречу Моррису.

Карт двигался почти бесшумно. Моррис подплыл на нем к дому и, развернувшись, остановился у крыльца.

— Простите. — Моррис потер лицо руками, словно только что проснулся. — Простите, ради бога. Сам не знаю, зачем я пришел. Не надо было приходить. — Он ступил на землю и топтался на месте, пока Ева спускалась по ступенькам. — Ничего не соображаю. Прости.

Ева протянула ему руку:

— Зайди в дом, Ли.

Он вздрогнул и лишь покачал головой в ответ. Ева видела его потерянность, она знала, что такое боль, знала, каково это — преодолевать боль, поэтому она бросилась к нему и приняла на себя часть его горя, когда он обнял ее.

— Ну вот, — прошептал Соммерсет, — она сообразила, что надо делать.

Рорк положил руку на плечо Соммерсету.

— Думаю, кофе будет очень кстати. И что-нибудь поесть. Вряд ли он сегодня ел.

— Я об этом позабочусь.

— Идем в дом, — повторила Ева.

— Я не знал, куда пойти, что делать. Я не мог вернуться домой после… Ее забрал брат. Он уехал, я их проводил. Я смотрел… Ее загрузили в самолет. В гробу. Ее там нет, это не она. Кому знать, как не мне? Но я не мог этого вынести, я не смог полететь, не смог вернуться домой. Я даже не знаю, как я сюда попал.

— Это неважно. Идем. — Продолжая обнимать Морриса, Ева повела его к входу, где их ждал Рорк.

15

— Я вам помешал.

— Вовсе нет. — Ева отвела Морриса в гостиную. — Давай сядем, выпьем кофе.

Руки у Морриса были ледяные. И весь он словно стал каким-то хрупким. Жертв на самом деле всегда больше, чем убитых. Кому это знать, как не ей?

Ева подвела Морриса к креслу у камина, невольно отметив, что не придется просить Рорка разжечь огонь: он, как всегда, предугадал ее желание, огонь уже горел. Ева взяла второе кресло и развернула его так, чтобы сесть лицом к Моррису.

— Мне было легче, когда надо было что-то делать, когда мысли были заняты. Панихида… Я все подготовил, обо всем позаботился, я взял это на себя. Ее брат… я ему помогал. А кто же ему помог бы, если не я?! А сейчас все закончилось, ее больше нет. И мне больше нечего делать.

— Расскажи мне о ней. Какие-нибудь мелочи, детали. Что-нибудь.

— Она любила гулять по городу. Ей всегда лучше было пройтись, чем взять такси. Даже в самый холод.

— Она любила наблюдать, что творится кругом. Быть частью этой жизни, — подсказала Ева.

— Да. Она любила вечер, любила гулять по вечерам. Находить какое-нибудь новое местечко, где можно выпить или послушать музыку. Просила меня научить ее играть на саксофоне. У нее не было никаких способностей. Ни малейших. Боже! — По его телу прошла дрожь. — О боже!

— Но ты все-таки пытался ее научить?

— Она подходила к этому так серьезно, но эти звуки… ты никогда не назвала бы их музыкой. А она смеялась. Отдавала мне сакс и просила что-нибудь сыграть. Любила вытянуться на кушетке и просила меня сыграть.

— Можешь сейчас это вообразить?

— Да. Отблеск свечи на ее лице, эту ее полуулыбку. Она смотрела и слушала, как я играю.

— Раз ты ее видишь, значит, она не ушла.

Моррис потер глаза.

Ева в панике взглянула на Рорка. Он кивнул, давая понять, что она все делает правильно.

— Я никогда не теряла кого-то, кто был мне дорог, — сказала она Моррису, — вот как ты сейчас. Долгое время у меня вообще не было никого, кем я бы дорожила. Поэтому мне трудно судить. Не могу сказать, что я до конца понимаю. Но я чувствую. Просто не представляю, как люди с этим справляются, Моррис. Не знаю, как им удается ставить одну ногу перед другой, идти дальше — вперед. Думаю, им нужно за что-то держаться. Ты ее видишь и можешь держаться за это.

Моррис уронил руки и уставился на них, словно только теперь осознал, что никогда уже его руки не будут обнимать любимую женщину.

— Да, наверное, могу. Могу. Спасибо вам обоим. Я все цепляюсь за вас… Ввалился, испортил вам вечер.

— Прекрати. Смерть — мерзкая гадина, — сказала Ева. — И когда эта гадина приходит, человеку нужны близкие, нужна семья. Мы — семья.

Соммерсет вкатил в гостиную столик на колесиках, деловито и ловко поместил его между Моррисом и Евой.