Клятва у знамени

Киквидзе пошел по вагонам: рассказывал о предательстве Рады, провозглашении Советской власти на Украине, событиях в городе, призывал солдат присоединяться к его отряду. Кое-кто мрачно отвечал, что с него хватит, навоевался досыта, иной просто отмалчивался. Но другие — таких оказалось больше — извлекали из-под нар оружие, привычно перепоясывались патронташами и выпрыгивали из дверей теплушек на запорошенную землю, поминая со всеми святыми Раду и гайдамаков.

Вернулся из гаража Сульковский — с пятью бронеавтомобилями и двумя грузовиками. Потом явился Еремин — этот привел около двухсот пехотинцев и две артиллерийские батареи под командованием Карпухина и Эрбо. Вместе с солдатами автобронероты пришло человек шестьдесят вооруженных ровенских рабочих.

Теперь Киквидзе располагал уже внушительной силой — примерно восьмьюстами бойцами с броневиками и пушками. Но, прежде чем приступать к каким-либо действиям, следовало выяснить обстановку в городе. На разведку ушел все тот же Сульковский, у которого в Ровно было много родственников и знакомых.

Через час он позвонил на вокзал по телефону, который, к счастью, гайдамаки отключить не догадались. Сульковский рассказал, что петлюровцы перепились, грабят город, дебоширят. Несколько захваченных большевиков расстреляно. Он узнал также, что командиры гайдамаков полковники Оскилько и Сологуб намерены на следующий день устроить молебен в соборе по поводу захвата города, а потом закатить банкет в лучшем ровенском ресторане гостиницы «Версаль».

— То, что надо, — повеселел Киквидзе, — пьянка, гулянка…

Из доклада разведчика он понял самое важное: гайдамаки не подозревают, что в городе кроме демобилизованных, которых лучше не трогать, есть уже организованный отряд советских войск. На вокзал петлюровцы не сунутся. Этим просчетом панов полковников Киквидзе и решил воспользоваться.

Все наличные силы Васо разбил на три отряда. Первый под его командованием должен был незаметно сосредоточиться на западной окраине Ровно. Второй во главе с Ереминым — занять исходные позиции по обе стороны дороги от вокзала к центру. Третья группа, усиленная броневиками, должна была ворваться в центр следом за первыми двумя, поддержать их своим огнем и захватить тюрьму, чтобы освободить арестованных товарищей.

…Бой за освобождение города от гайдамаков, ожесточенный и кровопролитный, протекал первые часы точно по намеченному плану. Он начался через полчаса после того, как колокольный звон возвестил о том, что торжественное богослужение закончилось. Дополнительные 30 минут Киквидзе выжидал, чтобы петлюровские офицеры, оставив свои подразделения, заняли места за ресторанными столиками. И все же гайдамаки, хоть и застигнутые врасплох, оказали сильное сопротивление. Сказалось и то, то у атакующих было мало боеприпасов.

К утру положение отряда Киквидзе стало угрожающим. Придя в себя, гайдамаки, используя численное превосходство и обилие боеприпасов, оттеснили красных бойцов на окраину. Но тут со стороны вокзала разнеслось могучее «Ура!»: густыми цепями, с винтовками наперевес, под прикрытием пулеметного огня в атаку на петлюровцев шли туркестанцы.

Это прибыло долгожданное подкрепление. Оно и решило исход боя. Гайдамаки были разгромлены, остатки их войск бежали.

Ровно снова стало советским.

Так состоялось боевое крещение Василия Киквидзе. Так начал свой легендарный путь его отряд — ядро будущей дивизии. Идти во главе его Василию Киквидзе предстояло двенадцать месяцев и одиннадцать дней…

Ровенский отряд

Утром 1 января 1918 года на привокзальную площадь Ровно потянулись тысячи горожан, жители близлежащих сел, рабочие железнодорожного узла, красногвардейцы, солдаты — участники боя.

Первым на наспех сколоченную трибуну поднялся Григорий Разживин, поздравил ровенцев с освобождением. Следом за Разживиным слово взял Киквидзе. Васо говорил медленно, тщательно отделяя слова, чтобы характерный кавказский акцент не мешал собравшимся понимать его. Слушали внимательно.

— Товарищи, — сказал Киквидзе, — я знаю, всех вас измучила война. Но нужно понять, что, кроме нас, У трудового народа нет других защитников. Я знаю, тяжело оставаться на военной службе, когда можно ехать домой. Но это необходимо, иначе погибнем. Я призываю вас выполнить свой долг и записаться в Красную гвардию для борьбы с врагами революции…

Прямо на площади приступили к записи, а затем произвели строевой расчет добровольцев. Принимали с отбором: в первую очередь отличившихся в бою за Ровно, тех, за кого могли поручиться товарищи как за верных бойцов революции.