Клятва вечной любви

– Дневник – приватная территория того человека, кто его писал, – отчеканила тетка.

– Но я должна знать, из-за чего мама покончила с собой! Или из-за кого…

Катерина упрямо тряхнула головой:

– Если б Ульяна хотела, чтоб и мы знали, она оставила бы предсмертную записку. Все, Вера, разговор окончен. Дневник ты не получишь. – Катерина взяла племянницу за плечи и силой поставила на ноги. – А теперь пойдем. Машина ждет.

Поняв, что спорить бесполезно, Вера побрела к двери.

Выйдя из подъезда, она забралась в кабину «каблука», нанятого для перевозки вещей, и бросила вокруг прощальный взгляд. Погода стояла дождливая, и двор был пуст. Вера скользнула взглядом по сломанным качелям, столику, где мужики играли в домино, песочнице, уже начавшим желтеть деревьям, после чего отвернулась от окна.

– Поехали, – скомандовала шоферу забравшаяся в кабину тетка.

Водитель завел мотор. «Каблук» медленно тронулся с места. Когда он стал набирать скорость и достиг последнего подъезда, к дому на велосипеде подкатил Стас. Он махал вслед уносящейся прочь машине, но погруженная в свои думы Вера его не видела.

Глава 5 Наши дни

Выпустив Веру на улицу и выйдя следом за ней, Шура заперла дверь спортивного зала и сунула увесистую связку ключей в карман.

– Все, осталось только пересечь футбольное поле и выбраться через дырку в заборе, – сказала она, указав Вере направление. – За ним сейчас асфальт положили, так что машина – тебя ведь шофер привез, да? – спокойно подъедет.

– Откуда у тебя ключи?

– Я здесь завхозом работаю, – ответила Шура. И, помолчав, спросила: – Тебя подозревают?

– Да.

– Но ведь это не ты…

– Шура, – с упреком протянула Вера, – что ты такое болтаешь? Конечно, нет!

– А я, честно говоря, когда узнала, что Виктора Сергеевича грохнули, первым делом подумала – Чайка!

Вера раздраженно махнула на нее рукой и зашагала к вытоптанному футбольному полю. Но Шура догнала ее, тронула за плечо и проговорила:

– Прости… Сейчас я уже так не думаю.

– Ладно, проехали, – буркнула Вера.

– Ты куда теперь?

– В гостиницу, наверное, поеду, – пожала она плечами. – Куда я еще могу?

– Может, ко мне пойдем? Посидим, поболтаем… тяпнем по рюмашке… – И, поймав испытующий взгляд Веры, добавила: – Я не пью, не думай. Давно завязала. Сначала кодировалась, а теперь и самой не хочется. Сегодня впервые за многие месяцы, с Нового года, наверное, возникло желание выпить. Давай четвертушку коньяка возьмем? Магазины уже не работают, но тут неподалеку круглосуточный ларек есть…

– Раньше ты не любила коньяк.

– Я и сейчас не люблю. Поэтому если пью, то его. Чтоб губу не раскатать…

– Что ж, давай возьмем, – согласилась Вера. Но, представив, что за бормотуху могут продавать в круглосуточном ларьке, внесла коррективы в Шурин план: – Только я за ним шофера пошлю, ладно? На машине до нормального магазина двадцать минут езды. А пока он мотается, мы с тобой прогуляемся. Идет?

Шура согласно кивнула. После того как Вера по телефону отдала приказ шоферу, они выбрались через дыру в заборе на улицу и направились в сторону речки.

Сначала шли молча, но, когда достигли деревянного мостика через ручей, заговорили почти одновременно.

– А помнишь… – начала Шура, а Вера закончила фразу:

– Как я свалилась с него и чуть не захлебнулась?

Они рассмеялись, и Вера продолжила:

– Ты тогда меня спасла от верной смерти. Я с перепугу не поняла, что воды в ручье – по колено!

– Не я спасла, а Стас. Я только стояла на берегу и орала, что ты попала в воронку. Решила, раз не показываешься на поверхности, значит, провалилась в какую-то страшную яму. А он тебя вытащил.

Улыбка сползла с Вериного лица. От Шуры это не укрылось, и она спросила:

– Ты все еще его ненавидишь?

– Нет, – честно ответила Вера. – Все давно перегорело, иначе я бы не приехала… – Она поморщилась. Не хотелось ворошить прошлое, и нужно было как-то пресечь разговоры о Стасе. Но разве это возможно, когда рядом Шура?

– Я рада, – сказала та. – Мне было очень плохо, когда ты его любила, но когда возненавидела, стало еще хуже.

Вера не знала, что ответить, поэтому просто поделилась своим недавним наблюдением относительно младшего Радугина:

– Стас сильно постарел.

– Разве? – удивилась Шура. – А мне кажется, он все такой же, как раньше…

– Но у него же голова вся седая!

– Он после смерти матери поседел, очень тяжело переживал ее кончину. Ты в курсе, что тетя Оля…

– Следователь сказал, я не знала. Честно признаться, была ошарашена.

– Да, ей ведь и пятидесяти не было.

– Дело не в возрасте. Просто мне тетя Оля всегда представлялась очень спокойной, если не сказать, холодной женщиной. Такие не умирают из-за того, что их мужья заводят роман на стороне.

– Вер, ты не права. Такие женщины за внешней холодностью прячут ранимую душу, все в себе переживают, вот и доводят себя до инфаркта.

– А откуда тетя Оля узнала о романе Виктора Сергеевича?

– Этого никто не знает, даже Стас. Как и имя отцовской пассии.

– Блинов считает, что это я.

– Не только он. Многие в городе думали так же. Вернее, почти все. За исключением, пожалуй, меня и Стаса.

– Кстати, о Стасе… Как он воспринял смерть отца?