Клятва вечной любви

Пока он беседовал с адвокатом, Шура с Верой сидели молча. Первая без слов разлила коньяк, вторая взяла свою стопку и опрокинула ее в рот. Шура сразу же последовала примеру подруги. А тут и Стас вернулся.

– Андрей Александрович обещал сделать все возможное, – сообщил он, усаживаясь на табурет. – Но результаты будут только завтра.

– Понятно, – кивнула Вера. – И у меня есть еще одно предложение: осмотреть дом Виктора Сергеевича, и в частности его кабинет. Возможно, именно там мы найдем хоть какой-то намек на то, за что его убили. А главное – кто его убил.

– А разве милиция этого не сделала? – поинтересовалась Шура.

– Пока нет, – ответил Стас. – Иначе мне бы сообщили охранники.

– Тогда поехали! – воскликнула Вера и резко встала. – Прямо сейчас.

– Хорошо, поедем.

– А мы уместимся втроем на мотоцикле?

– Шура, тебе, наверное, лучше дома остаться. У тебя ж ребенок. Разве можно девочку одну оставить?

– Почему нет? – растерянно протянула Одинец.

– Потому что вокруг дома алкашня шляется. А вдруг кто-то из них в квартиру вопрется? В лучшем случае напугают ребенка до полусмерти, а в худшем… Сама понимаешь! – И Стас решительно подвел итог: – В общем, иди к дочке, а мы поехали. Завтра увидимся, пока!

И он двинул в прихожую. Вера, бросив Шуре беззвучное «Пока», последовала за ним. Одинец проводила бывших одноклассников потерянным взглядом, а когда за ними захлопнулась дверь, обессиленно опустилась на табурет и беспомощно заплакала. В который уже раз за последние сутки!

Глава 9 1997–1998 годы

У Шуры был день рождения – ей исполнилось двадцать два года. По этому случаю родители напились уже в десять утра и теперь, в три часа дня, валялись на полу террасы. Да и сама именинница тоже приняла на грудь. Вчера к ней с двумя бутылками портвейна «Кавказ» и тортом заявился бывший одноклассник Петька, который, оказывается, помнил об ее дне рождения. Они осилили одну «бомбу» и половину торта, а потом улеглись на продавленную койку и занялись сексом, так что Шуре было чем сегодня отпраздновать знаменательное событие.

В последнее время она стала много пить. И курила одну сигарету за другой. А партнеров меняла так часто, что, если б надумала сосчитать, сколько их было хотя бы за год, запуталась бы. Да и не смогла бы вспомнить всех, потому что некоторые оказывались в ее постели, когда она была очень пьяна, а ускользали до того, как Шура трезвела.

Она по-прежнему работала уборщицей, но тех грошей, которые зарабатывала, не хватало даже на дешевые вещи, только на еду. Да еще сестра угодила в колонию – ей хоть иногда передачки надо было слать. Родители, понятное дело, об этой обязанности даже не вспоминали. Приходилось Шуре изворачиваться и выкраивать из своей копеечной зарплаты средства на посылки. Поэтому одевалась она, как пугало: во все старое, линялое, вышедшее из моды. Приличным в ее гардеробе было только платье-сарафан из джинсовой ткани (одна женщина с работы отдала из-за того, что оно порвалось на видном месте, а Шура закрыла дырку вышивкой, и стало незаметно), которое она сегодня и надела. День рождения как-никак!

Налив в единственный целый фужер остатки портвейна, Шура разместилась с ним на крылечке и стала раздумывать, как отметить праздник. Варианта было три: остаться дома, пойти на речку или в гости. Но дома – пьяные родители, которые вот-вот проснутся, на речку ее Васька звал, но от него, кроме бутылки пива, ничего не дождешься, а в гости – к Кольке Косому. Ему было уже двадцать пять, но он все оставался девственником, ни одна девушка с ним спать не хотела, вот он и решил к Шуре подкатиться. Короче, все три варианта были никуда не годными, и от этого приподнятое было портвейном настроение начало стремительно падать.

Когда на дне фужера остались последние капли вина, а в душе – лишь надежды, Шура увидела, как к калитке подходит девушка. Невысокая, худенькая, белокурая. Одета – великолепно. Вроде бы просто: в джинсы, футболку и курточку, но Шура сразу поняла, что все вещи фирменные и очень дорогие. Еще у незнакомки была классная прическа, похожая на каре с густой, до глаз челкой, а затылок выбрит замысловатым узором (это стало видно, когда девушка обернулась, чтобы закрыть за собой калитку).

– Вы к кому? – спросила ее Шура.

– К тебе, – ответила девушка с улыбкой. – Не узнаешь?

Шура прищурилась. Лицо нежданной гостьи показалось смутно знакомым, но Одинец решила, что она просто похожа на какую-нибудь журнальную красотку. Уж очень эффектная: темно-карие глаза, четкие брови, маленький нос и небольшой, но пухлый рот, подчеркнутый яркой помадой.

– Шур, ну ты что? – со знакомой интонацией проговорила девушка. – Это же я, Вера!

Шура недоверчиво нахмурилась. Вера в ее жизни была одна – Чайка, но она давно уехала из города. К тому же та Вера была настолько дурна собой, что…

– Да, да, это я, – рассмеялась Вера, – та самая Чайка!

– Не может быть, – только и смогла выговорить Шура.

Вера вновь залилась смехом и, порывисто подавшись вперед, обняла школьную подругу.