Клятва вечной любви

– Ты жива? – воскликнула Шура радостно.

– Конечно… – Вера встала. С одежды ручьем лилась вода, но Чайка, не обращая на это внимания, перешагнула через борт ванны. – Я отвратительно спала ночью, вот и отрубилась.

– С тобой все в порядке?

– Более-менее, – ответила она. – Выйди, пожалуйста, я разденусь и натяну халат.

– А почему ты забралась в воду в одежде?

Вера не посчитала нужным отвечать, молча вытолкала подругу за дверь. Когда спустя минут пять она вышла, Шура задала главный вопрос:

– А где Стас?

– Не знаю… – вяло ответила Вера. Она была непривычно заторможенной. – Наверное, дома.

– Так вы поженились или нет?

– Нет, Шура. Стас передумал.

– Как так?

Вера пожала плечами. Затем прошла в кухню и включила чайник.

– Выпить хочешь? – спросила она у Шуры. – У меня шампанское есть. Хорошее, французское. Берегла для особо торжественного случая… – Ее лицо сморщилось, но разгладилось почти тут же. Вера открыла холодильник и достала из него бутылку с ленточкой на горлышке, на которой были нарисованы соединенные обручальные кольца. – Ты опохмелишься, а я для согрева выпью… Вода успела остыть, пока я спала, как бы мне не заболеть… Умеешь открывать?

Открывать Шура умела, хотя шампанское пила редко. Хлопнув пробкой, она разлила шипучку по чашкам – фужеры Вера не удосужилась достать – и подняла свою, чтобы чокнуться с задумчивой подругой. Та взяла «фужер» не сразу. Сначала погоняла по столу металлическую сеточку от шампанского, затем скомкала фольгу, швырнула ее в ведро и, не попав, хмыкнула. Потом взяла чашку и, стряхнув оцепенение, сказала:

– Давай выпьем за судьбу! Или за карму, не знаю, как правильнее.

– Давай, – согласилась Шура, хотя не совсем поняла, о чем Вера толкует.

Глухо чокнувшись чайными чашками, они выпили шампанское. Обе залпом. Вера, опустошив свою емкость, вновь ее наполнила.

– А теперь давай мою маму помянем, – предложила она.

– А что, сегодня какой-то праздник церковный?

– Нет никакого праздника. По крайней мере, я не знаю такого. Просто вспоминаю ее весь день… – Вера обхватила чашку ладонями, как будто в ней было не шампанское, а горячий чай, которым хочется согреть руки. – Мужчины Радугины – злой рок для женщин семьи Чаек. Дядя Витя разбил мамино сердце, Стас мое.

– Дядя Витя что?

– Ах, Шура, ты ж ничего не знаешь… Мама из-за него вены себе вскрыла. Любила она его. Много лет любила. И ждала, что он на ней женится. Но не дождалась, как ты понимаешь… И умерла.

– Ты это серьезно?

– Куда уж серьезнее, – горько улыбнулась Вера. – Я как узнала, так его возненавидела… Я и сейчас… – Она отставила чашку, но тут же придвинула и стала барабанить по фарфору пальцами. – Но когда Стаса полюбила, запретила себе плохо думать о его отце. Оправдания ему находила, а главное, думала – все прощу только за то, что благодаря ему на свет появился человек, с которым я хочу прожить всю жизнь…

Она замолчала.

– Мы твою маму хотели помянуть, – нарушила тишину Шура. – Давай?

Вера кивнула и шумно втянула шампанское. Потом задумалась о чем-то, глядя в одну точку.

– Что ты будешь теперь делать? – спросила Шура, имея в виду сегодняшний день. Видя, в каком Вера состоянии, она хотела побыть с ней и занять ее чем-нибудь.

– А что мне остается? Только ненавидеть. Уже обоих.

– Да я не об этом…

Но Вера будто не слышала ее реплики.

– А дяде Вите я все же отомщу. Теперь можно. И потом уеду.

– Куда? Опять к тетке?

– Нет, далеко уеду. Туда, где ничто не напомнит о злом роке, довлеющем над женщинами семьи Чаек…

Она схватила чашку и, залпом выпив шампанское, с размаху швырнула ее в стену. Толстый, второсортный фарфор раскололся не на мелкие кусочки, а на два уродливых куска, которые упали на пластиковый стол. Вера взяла в руки тряпку, смахнула осколки в ведро и обыденно проговорила:

– Ты, Шур, извини, что выгоняю, но мне надо делами заняться. Пока!

И пошла в комнату, где засела за компьютер.

Постояв немного в прихожей и убедившись в том, что Вера не замечает ее присутствия, Шура покинула квартиру.

* * *

Вера шла по коридору, чеканя шаг, как солдат на параде. Она на самом деле ощущала себя солдатом, только не на парадном плацу, а грязным, потным, злым бойцом с передовой, который вот-вот с криком «ура» ринется в атаку.

– Вера Николаевна! – окликнула ее секретарша Радугина. – Вера Николаевна, да куда же вы? Вам разве назначено?

– Да, – бросила Вера через плечо и шагнула к двери в кабинет.

– Но у меня не записано…

Чайка тряхнула волосами, дернула дверь за ручку и вошла.

– Вера? – удивленно проговорил Виктор Сергеевич, подняв голову над бумагами, лежавшими на столе. – Привет. Проходи, садись.

– Здравствуйте, – сухо приветствовала Радугина Вера.

– Ты по делу или у тебя ко мне личный вопрос?

– У меня есть к вам вопросы, но, боюсь, вы на них не ответите.

– Не понимаю тебя…

– Хотя один задам! – грубо оборвала его Вера. – Вас хоть иногда мучает совесть?

– Перестань разговаривать со мной в таком тоне! – вскипел Радугин. – Ты что себе позволяешь?