Клятва верности Книга 2 (СИ)

Его торс был прикрыт рубашкой, заправленной в брюки, а босые ноги делали образ очень домашним, как и влажные подтёки, одинокими дорожками скатывающимися с влажных кудрей на плечи и вниз. У Заречиной тоже волосы были ещё влажные, но она их замотала в пучок. Надела девушка припасённый для такого невероятного случая (парень остался на ночь!) домашний халатик алого цвета из натурального китайского шёлка, вышитый, по словам бабули, чуть ли не самими буддистскими монахами, что обязательно должно принести внучке неслыханную удачу. Нижнее бельё тоже было парадно-выходным, откровенным, но не выбивалось из рамок приличий. Фима хотела выглядеть для Дантэна сексапильной, быть желанной и красивой. Девушка даже вспомнила всё, чему учила бабуля по этому случаю. Главное быть с виду доступной, томно вздыхать и очень сильно ломаться, так как мужчина должен попотеть, добывая себе сладкое.

— Ты узнаешь об этом первая, обещаю, — заверил её Дантэн.

Такой ответ вполне устроил Заречину, и она с улыбкой попросила у Дантэна:

— Мне тоже чай, но с сахаром. Два кусочка, пожалуйста.

Сильнейший рассмеялся, но не стал оглядываться. Сима радовала своей возможностью быстро брать себя в руки. Она отлично справлялась со своим хаосом, заодно обучала атландийца этому нелёгкому умению.

Когда молодые люди взялись каждый за свой бокал, в квартире появилась бабуля. Вид она имела весьма задумчивый и печальный. Мара Захаровна встала в проёме кухни, взглянула на внучку с её ухажёром и взгрустнула.

— Бабуля, что случилось? — всполошилась Фима.

— Не знаю. День прошёл весело, я бы сказала удачно, но такое ощущение, что он прошёлся по мне. Вчера я задала жару, давно меня так не накрывало. Все соки этот кровопийца из меня выпил, а как закручивал. Думала, спину сломает, поясницу до сих пор ломит. И главное, сам такой активный, живчик престарелый, — ворчала бабуля, усаживаясь на место внучки, которая даже отдала ей свой чай.

Девушка налила себе новый, а Дантэн, поймав её за руку, усадил себе на колени. Фима во все глаза рассматривала бабулю в окружении светлого ореола, чуть красноватого. Интенсивность его свечения была неровная, как и у голубой оболочки, что окружала её и Дантэна. Словно языки пламени то вспыхивали, то гасли.

— Видишь? — тихо шепнул Дантэн Симе, и та кивнула, ясно понимая, о чём её спросил атландиец. Биополя. Он хотел, как и сама девушка, выяснить, видит она их у других людей или нет. Получалось, что видела, поэтому и уточнила с тревогой:

— Это нормально, что она красная?

— Как красная? — удивилась Мара Захаровна и, легко достав из кармана плаща зеркальце, осмотрела своё лицо. — Ну да, до сих пор щёки красные. Давление, наверное, скакнуло. Я уж как выбралась из-под этого вояки, сразу домой сбежала. Неугомонный, как батарейку себе куда вставил.

Ход, тихо посмеиваясь, прошептал Симе на атландийском языке:

— Её биополе в спокойствии. Вчера она как маяк светила, и энергию вытягивала, а сегодня сытая.

Фима распахнула глаза на слове сытая, ужасаясь новым открытиям.

— Чего вы там шепчетесь? — обиженно воскликнула бабуля, а Фима с удивлением заметила яркий всплеск фиолетового оттенка.

— Вы лучше выглядите, чем вчера, — подольстился Ход к бабе Маре. — Вам бы поспать, отдохнуть и, думаю, плотно поесть.

— Эх, молодёжь, всё-то вам поспать, — хитро подмигивая мужчине, отозвалась Мара Захаровна. — Я вот хотела в спа-салон сходить, а теперь не знаю, как и добрести то до него.

— Бабуль, ты ночь не спала, может, отложишь спа-салон? Сначала поспи, потом похвастаешься подружкам.

Мара Захаровна усмехнулась.

— Всё-то ты знаешь, — пожурила она внучку, выпила залпом чай, кряхтя, встала и направилась в спальню.

— Старый маразматик. Что за дурная прихоть закидывать ноги выше головы? Сам бы себе позакидывал.

Фима проводила взглядом бабулю, затем обернулась на атландийца.

— А какого цвета биополе у людей? — задала она очень животрепещущий вопрос.

— По всякому, но у землян чаще красный и оранжевый.

— А голубой? — подняла ладонь девушка, а Дантэн переплёл их пальцы.

— Чем ярче звезда, тем светлее её диапазон. Когда же звезды гаснут, видны лишь самые длинные лучи — инфракрасное излучение.

Фима удивлённо моргнула, оглянулась на дверь в спальню бабули, затем испуганно на атландийца.

— Бабуля умирает? — в шоке спросила она у Сильнейшего, словно он мог это предвидеть. А тот кивнул.

— Все мы умираем, — успокаивающе прошептал Дантэн, пытаясь утихомирить всколыхнувшийся хаос души Заречиной. — И я, и ты, и твоя бабуля.

— Но ты сказал, что у землян обычно ближе к красному, оранжевый, — Фима попыталась оттянуть момент ужасного признания Хода, что бабуля скоро скопытится.

— Никто не вечен, и атландийцы тоже, Сима. Не паникуй раньше времени. Она же не сегодня умрёт.

— А когда? — требовательно спросила Сима, а Дантэн призадумался.