Клятвоотступник

Только к позднему вечеру бывший солдат мотострелкового полка завершил свой первый трудовой день на территории объединенной Германии. От тяжелой физической работы у него страшно болела спина, тряслись руки и что-то гудело в голове. Последнее было следствием голода, желудок был абсолютно пустой. У беглого за время работы неоднократно возникало желание что-либо из себя «выдавить», но «естество» приходилось тормозить. Тормозил по причине производственного процесса, он работал на крыше пятиэтажки, бывшей советской казармы. Он вместе с напарником, тот был тоже русским, срывал старую черепицу и складировал ее на землю. Небольшое туалетное сооружение зеленого цвета находилось на передвижной тележке, неподалеку от здания. В самом начале работы новичок в туалет умудрился сделать две ходки и не без пользы. Очередная вылазка оказалась неудачной. Престарелый немец, скорее всего, один из родственников шефа, со злобой посмотрел на верзилу и громко прокричал по-русски:

– Ты, новый, чего не работаешь? Кто будет оплачивать твое дерьмо? Давай работай товарищ…

На суровое замечание немца бывшей социалистической Германии гражданин бывшего могучего Союза ничего не сказал. Он только дежурно улыбнулся и стремительно рванулся на чердак. В эту ночь дезертир Советской Армии спал очень крепко, как никогда в своей жизни. Спал он на сеновале у немецкого фермера и от этого быта был доволен, даже очень счастлив. Тигран не только трудоустроил своего земелю, но и позаботился об его отдыхе. За ночлег и за литр молока с хлебом в день беглый потел на ферме по субботам. У немца было есть чем занять русского силача…

Первая трудовая неделя на немецкой земле у Александра пролетела стремительно. Каждый рабочий час и день он крутился, словно юла. Крутилась и вся «черная» бригада, в ней было было около десятка мужчин. За это время верзиле так и не удалось что-либо узнать из личной жизни трудоголиков. Больше половины из них говорили на своих языках, непонятных для него. Были среди них и двое русских, однако они почему-то не контачили с новеньким. Руссаки и между собою не водили дружбы, они лишь изредка перекидывались словами, да и то в большинстве матерными. Попытки беглого здороваться с земляками почти сразу же потерпели неудачу. Никто из них на его приветствия не реагировал. Странности тех и других коллег вскоре вообще отбили у него желание с кем-либо общаться. Он, как и все, замкнулся в себе. Он также не исключал среди «черных» наличие стукача и поэтому игру в молчанку стала для него вполне обычным явлением.

Ровно через неделю появился Тигран, появился он ночью. Верзила в это время спал на раскладушке в хлеву, рядом с коровами. Ночной «сервис» верзилы Саркисяна рассмешил, и он произнес:

– Ну и ты даешь, Санек… У тебя все здесь рядом, кровать и молоко, даже мясо рядом… Не переживай, я такой путь сейчас вспоминаю только за кружкой пива…

Разговор у заинтересованных друзей получился довольно коротким. Маленький шеф куда-то торопился. В эту ночь беглый получил свою первую зарплату не только на территории объединенной Германии, но и в своей жизни. Получил ровно сто немецких марок. Он, взяв купюру, с удивлением посмотрел на своего сослуживца. Тот прореагировал на это совершенно спокойно:

– Мой земеля… Ты еще не знаешь, что такое капитализм… На меня не обижайся… Я ведь тоже жить хочу, как и все… Везде и за все надо платить…

На прощание Тигран крепко сжал руку своего подопечного и очень серьезно его предупредил:

– Санек! Заруби себе на носу следующее… Если тебя захапают местные власти или полиция, то мы друг друга не знаем и не виделись никогда. Наш большой шеф также тебя никогда не видел и не знает. Не видели тебя в глаза и те, кто рядом с тобой работает. Ты же сам видишь, что на нашем объекте работа очень тяжелая и низкооплачиваемая. Сюда только одни кретины идут работать… Я, честно говоря, боюсь за тебя, поэтому не спрашиваю твои документы…