Клятвоотступник

Отто Гюнтер в этот вечер к сыну не поехал, не поехал не по своей вине. В этот вечер в его парикмахерской был поистине уникальный клиент, которому он впервые в своей жизни делал прическу. В том, что сидящий великан с длинными волосами и с пышной бородой был русский из ГСВГ, старик нисколько не сомневался. Он не мог только определить воинское звание пришельца из-за его цивильной формы. Спрашивать же не решался, не по причине своей скромности, а по причине страха. Неожиданный клиент с момента своего появления почему-то все время молчал, он только жестикулировал. Эти жесты Отто понимал мгновенно, кое-где даже и «преуспевал». Он по своей инициативе на ключ закрыл входную дверь парикмахерской, опустил гардины на окнах. Он от страха даже снял трубку с телефонного аппарата, прекрасно зная о том, что это «чудо» давно отключено от сети. Без проблем он определил и прическу клиента, который, сидя в кресле, стволом автомата указал в сторону рекламного щита с изображением молодого человека с короткой прической и пробором на голове. Во время работы мастера поведение русского оставалось без изменений. Он продолжал держать палец на спусковом крючке, лицо его было суровым и безжизненным. Немец же, наоборот, чем быстрее отходил от кондрашки, тем увереннее работал ножницами и электрической машинкой.

Минут через тридцать все было «готово». Пришлый, увидев красивую прическу на своей голове, соизволил улыбнуться. Был доволен и сам мастер. Он, изрядно устав от «службы» и страха, присел на соседнее кресло и с восхищением посмотрел на свое «произведение». Перед ним сидел молодой парень с правильными чертами русского лица. Эти лица он видел по телевидению по времена правления коммунистов, тогда довольно часто показывали совместные мероприятия немцев и советских солдат. Не забывают и сейчас. Полгода назад в ихнем округе собирали подарки для русских солдат, которые еще продолжают службу на территории объединненой Германии. Некоторое время старый немец и молодой русский сидели напротив друг друга, каждый думал о своем. У красивого юноши с автоматом, который с презрением смотрел на плешивого старика, каких-либо планов не было. Его голова на сегодня и на завтра была «пустая». Он жил одним часом, одним мгновением. Сейчас он просто сидел, только и всего. Ему нравилось сидеть в этом удобном кресле и чувствовать себя человеком…

У Отто Гюнтера, наоборот, на душе было очень тревожно. Его почему-то пугали большие голубые глаза молодого и очень красивого парня. Да и поведение этого человека со специфическим запахом для него было непредсказуемым. Он нисколько не сомневался, что именно этот бывший бородач, которому всего каких-то полчаса «было» за пятьдесят лет, может без всякого сожаления пустить в него автоматную очередь. От этой мысли ему хотелось убежать или куда-нибудь спрятаться. Он начинал в своей голове строить всевозможные планы своего спасения, но они исчезали почти мгновенно, не пройдя своего логического осмысления. Бежать было не только безумно, но и очень опасно. Доказательством этому являлась и собака, которая преданно смотрела в глаза своему хозяину, сидящему в кресле и смотрящему, словно истукан, в одну точку. Господин Гюнтер несколько раз про себя чертыхнулся в адрес грязной псины, благодаря которой его и «вычислили».

Настенные часы пробили пять раз. Прошло почти два часа после того, как Отто «закрыл» свое заведение. Два часа заточения в собственной парикмахерской были самыми страшными в его жизни. Безысходность ситуации вынуждала его искать выход. Он начал усердно шевелить губами, делая попытку заговорить по-русски, хотя знание русского языка было у него на «абсолютном нуле». Он сейчас корил себя за то, что каких-то двадцать лет назад не удосужился взять разговорник у сына и кое-что почитать. Алекс тогда был полон желания изучать русский язык, язык своих друзей. Русский язык в те времена учили не только жители социалистической Германии. Учили его и западные немцы, для которых он был языком врагов. Особенно это было «модно» в годы международной напряженности…

От воспоминаний по тяжким временам у старика сильно закололо под сердцем. Он, привстав с кресла, направился в сторону подсобки, где находились таблетки. От желания подлечиться сразу же пришлось отказаться. Русский молниеносно встал с кресла и приставил ствол автомата к его голове. Старик от страха присел и заплакал. Слезы и оханье старого немца в какой-то мере разжалобили Александра. Он отошел на несколько шагов в сторону, и держа автомат наизготовку, стал внимательно наблюдать за дальнейшими действиями немца. Старик, превозмогая боль в груди, ускоренным шагом ринулся в подсобку. За все время его отсутствия Кузнецов не спускал глаз с двери, усердно служила своему хозяину и Каштанка. Она сидела возле него и внимательно прислушивалась к тому, что происходило в подсобном помещении.

Из подсобки немец вышел минут через пять. Он был очень радостный и все шептал по-русски:

– Очень корошо, очень корошо, русский Иван… Очень корошо, русский Иван…