Клятвопреступник

Больше в «Пророке» не оказалось ничего интересного, и юноша равнодушно запихнул его в стол. Сегодняшний урок был посвящен руне «othala», ее потенциалу и способам использования. Все это Драко знал вдоль и поперек, так что остаток занятия он посвятил полировке монет. Положив маленький диск на все еще слабую правую ладонь, он осторожно принялся очищать его краешком мантии. Ржавчина и грязь отслаивались мелкими чешуйками, пока, наконец, не показался серебряный краешек с полустертыми латинскими буквами на кромке.

— Значит, никто не подозревает, кто я? — прошептал он так, чтобы услышала только Грейнджер. Как ни противно ему было разговаривать с грязнокровкой, она была одной из немногих посвященных, кому было известно о происходящем. Северус почти ничего ему не рассказывал, лишь велел потерпеть и вести себя тихо. Уизли вообще не стоил внимания, а Поттер… с ним Драко точно не смог бы поговорить.

— Не больше чем раньше, — ответила девушка, не глядя на него, продолжая старательно переписывать текст с доски. — Но все удивляются, как тебе удалось вытащить отца из Азкабана. Ты… — она заговорила еще тише, — ты кого‑то проклял?

— Кого, чиновников? — фыркнул Драко. — Сборище олухов, опасающихся за свое теплое местечко… они не стоят проклятья, — он зловеще улыбнулся. Мать и Северус и так знали, что он сделал, так что перед ними хвастаться было бессмысленно, отцу он едва успел объяснить все вкратце. А теперь у него появилась возможность не только рассказать о своих проделках, но и дать понять щенкам Дамблдора, что он, хоть он и находится среди них, совсем не такой, как они.

— У отца был компромат на некоторых служащих Министерства, — негромко объяснил Драко. — Ты знала, что главный офицер отдела военной защиты и оборонных чар любит развлекаться в Лондоне с молоденькими магглами?

— В предпочтении магглов нет ничего плохого, — нахмурилась Грэнжер.

— Даже не принимая в расчет ужасный вкус, не думаю, что ее муж одобрил бы такие приключения. Так что она устроила, чтобы несколько документов, касающихся отца, бесследно затерялись, — рассказывая, Драко продолжал потихоньку очищать грязь с монеты и под его пальцами постепенно появлялся женский профиль. — Глава отдела колдовской торговли и обмена прикарманивает конфискованную контрабанду. Чтобы оказать мне любезность, он выступил с предложением о поправке к закону, позволяющей приговоренным Пожирателям…

— …повторно предстать перед судом под предлогом сфабрикованных улик и предвзятого отношения, проявленного в первый раз, — ахнула Грейнджер, распахнув глаза. — Я ужасно удивилась, прочитав об этом в новостях. Не могла понять, почему и зачем ему понадобилась такая поправка, и как ее приняли.

— Из страха, — объяснил Драко. — Они все боялись того, что я знаю о них. Главный следователь отдела по уничтожению темномагических артефактов так боялся, что все узнают о его полнейшей некомпетентности, что потерял все улики против отца. Без улик, без свидетелей и имея в составе суда троих колдунов, которые должны нам по несколько тысяч галлеонов, самым сложным было не выиграть дело, а заставить их всех потом молчать. Во всем мире едва ли найдется хоть один человек, у которого нет никаких скелетов в шкафу.

Сейчас это прозвучало так просто. Но, как услужливо подсказала Драко память, его шестой курс оказался далеко не простым. Удерживать чиновников в узде было труднее, чем гоняться на драконе за стаей перепуганных кроликов, в панике разбегающихся в разные стороны. Неделями Драко писал письма с вежливыми угрозами, напоминаниями о долгах, услугах и обязательствах, с обещаниями их простить, предупреждал, что случится с непокорными. Месяцами он терпеливо подкреплял свои угрозы личными визитами в Министерство. И пусть он был намного младше чиновников, его имя и знание их секретов довлели надо всеми. Весь тот год Драко едва успевал спать, ужасно похудел и кошмарно отстал в учебе.

Прозвенел звонок. Юноша подождал, пока класс опустеет, и только тогда вышел сам. Старательно ни на кого не глядя, он шагал по коридорам. Студенты расступались перед ним, разговоры смолкали, а за его спиной раздавался шепот. На секунду Драко захотелось насладиться их страхом, смаковать его, но он не смог, зная, что гораздо больше его способностей они опасаются, что его тьма запятнает и их.

«Словно прокаженного, — подумал Драко, — они страшатся меня, словно прокаженного, а вовсе не потому, почему стоит бояться».