Клятвы и слёзы (ЛП)

Мы говорили обо всём и ни о чём: о погоде, колледже, врачах, даже о её работе, которую я должна был взять на себя со следующего дня. В какой-то момент её зашёл повидать Грег. И хотя доктор стаи не оперировал её, он был тем, кто выбирал хирурга. Изобель засмеялась над чем-то, что он ей сказал, и что я не расслышала из-за того, кто только что вошёл в комнату.

Когда наши взгляды встретились, палата и все звуки — непрерывное пиканье кардиомонитора, звонкий смех Изобель, тихий разговор Августа и Нельсона, всё это на мгновение исчезло. Прошло одиннадцать дней с тех пор, как я видела Лиама в последний раз, хотя казалось, что прошёл месяц.

Я опустила взгляд на колени, после чего вскочила на ноги.

— Я пойду, возьму что-нибудь поесть в кафетерии. Кто-нибудь чего-нибудь хочет?

Я всё ещё смотрела на свои ноги, когда все ответили "нет".

Я обошла кровать Изобель и прошла мимо Лиама, чувствуя его повсюду. Его альфа-сущность стала как будто сильнее. Было ли это возможно?

В больничном коридоре я глубоко вздохнула. От множества химических запахов и запахов человеческих болезней у меня зачесался нос, и начали слезиться глаза. Несколько раз моргнув, я достала салфетку из коробки на посту медсестры, чтобы промокнуть влагу.

Кафетерий был полон посетителей, и от шума у меня разболелась голова. Мне нужно было поспать. И подольше. Я надеялась не проснуться завтра утром ни свет ни заря. Я купила сэндвич с ветчиной по завышенной цене, а потом вернулась в крыло, где Изобель должна была провести следующие две ночи. Когда я ела свой сэндвич, холодок пробежал по моим рукам, и причиной был далеко не кондиционер; я почувствовала чьё-то присутствие. Это был кто-то, кого я не хотела видеть. Прищурившись, я обошла коридор, проверив каждый его уголок, пока не остановилась у закрытой двери. Я подошла к ней и попыталась посмотреть внутрь сквозь стекло. В палате было темно. Я прислушалась к звукам, к дыханию, к пульсу — но меня встретила тишина. И всё же мое беспокойство росло. Я глубоко вдохнула, и среди неприятного запаха медицинского учреждения я учуяла знакомый приторный одеколон: Эйдана Майклза.

Я повернула дверную ручку и ворвалась внутрь, надеясь, что причина, по которой я почувствовала его запах, но не увидела его самого, заключалась в том, что он лежал мёртвый на своей больничной койке. Мне не повезло. Кровать была застелена хрустящими бумажными простынями, регулируемый столик над кроватью был начисто вытерт, а жалюзи закрыты.

Должно быть, это была та палата, где он восстанавливался.

Когда я развернулась, чтобы уйти, я врезалась в кого-то большого. С колотящимся сердцем я отшатнулась назад и подняла взгляд. Лиам уставился на меня сверху вниз, стиснув зубы, его глаза потемнели.

Я схватилась за грудь, где бешено стучало моё сердце.

— Ты чуть не довёл меня до сердечного приступа.

Выражение его лица немного смягчилось.

— Хорошо, что мы в больнице.

Какое-то время ни один из нас не произнёс ни слова.

Затем Лиам спросил:

— Как у тебя дела?

В то же самое время я спросила:

— Вы нашли владельца жёлтой машины?

Лиам сжал губы.

— Сразу к делу.

Он был прав. Это было не очень красиво с моей стороны.

— Со мной всё в порядке. А ты как?

Он так пристально смотрел на меня, что у меня вспотели ладони. Я вытерла их о свои леггинсы.

— Мне лучше.

Между нами растянулась долгая пауза.

— Коул определил, что это жёлтый "Хаммер". Он увидел эту машину на мониторе светофора.

Коул взломал городскую систему мониторинга дорожного движения?

И чему я удивлялась?

— Номерные знаки штата Колорадо. РУН-590. Принадлежит одному из ручейных. Думаю, ты это и так поняла по буквам номера, — он вздохнул. — Никакие мои извинения уже не отменят того, что я так быстро обвинил тебя, но я всё равно повторюсь.

Он сделал шаг ко мне навстречу.

— Я повторю это столько раз, сколько потребуется, чтобы ты простила меня.

Он наклонил голову и понизил голос до шёпота.

— Прости… меня.

А потом он повторил это снова через мысленную связь.

И снова.

И с каждым извинением он подходил ко мне всё ближе, разрушая защитную стену, которую я возвела вокруг себя. Должно быть, он почувствовал, что достучался до меня, потому что не перестал наступать, пока пальцы наших ног чуть ли не начали касаться друг друга.

Я подняла руку и прижала ладонь к его чёрной футболке.

— Стой.

Я не знала, остановится он или нет, но он это сделал.

Он остановился.

Он перестал говорить.

Перестал двигаться.

Моя рука начала вибрировать от его сильного сердцебиения, а лоб начало покалывать от его тёплого дыхания. Я опустила взгляд на его гладкий свежевыбритый подбородок.

Его губы зашевелились, и он произнёс моё имя.

Моя кровь начала медленно воспламеняться, и пламя сосредоточилось где-то в районе пупка, устроив там пожар.

— Ты нужна мне, — прошептал он.

— Не надо. Пожалуйста, не надо этого говорить.

Мои слова произвели на него обратный эффект.

Они развязали ему язык, и заставили его назвать все причины, по которым он нуждался во мне, он сказал, что я делала его сильным, что я успокаивала его, делала его жизнь слаще, ярче, лучше.