Клич стаи

Пришли воспоминания, как пахнет развороченное импульсным снарядом тело человека. Как выглядят сизые внутренности. И как стекленеют глаза умирающего существа, еще миг назад бывшего целой вселенной. Штурм цитадели службы безопасности, запах гари внутри техасского форта, многочисленные картины прошлой войны, которая прошла и осталась давно позади, вдруг всплыли, заскреблись наружу и вновь ожило то, от чего он бежал.

Жизнь. Война. Смерть. Момент истины, когда вселенная решает, достоин ли ты жизни. Нужен ли ей ты… или тебя давно пора слить в унитаз. И теперь это состояние постоянной взвинченности, хождения по лезвию, опять вернулось. Задышало рядом, улыбнулось многочисленными оскалами роботов, исказилось муками лиц гибнущих людей, дыхнуло в затылок ледяным дыханием и произнесло: «Добро пожаловать в ад».

…Окровавленный юнец с посеченными доспехами, чудом державшимися на теле, двигался как на крыльях. Короткие палицы, зажатые в четырех руках, порхали в непрерывных пируэтах дикого танца. Сияя верхушками, искрили при столкновении с мечами роботов, а когда удары достигали цели – украшались яркими вспышками. Юнец, не видевший толком жизни, уже танцевал со смертью последний танец. Вокруг скапливались сотни врагов, и за ними уже высилась тень смерти, кричавшей, что победы не будет и это последний его бой. Но молодое тело не хотело умирать.

Осознавая, что жив, пока движется, пока гибнут враги, а тело будет дышать лишние мгновения, дух воина не сдавался. Кидаясь на врагов, уклоняясь от ударов, изгибаясь в немыслимых пируэтах и скрещивая палицы в ударах и блоках, юнец хотел жить.

Глаза горели желанием этой жизни. В них плескались ярость и надежда. Но лицо уже серело от потери крови. Движения становились все слабее и теряли убийственную точность. Из рук уходила сила, но глаза не хотели сдаваться. Они хотели победить и выжить!

И мальчишка закричал. Его крик на неизвестном языке вспорол мир высокой нотой и разнесся над полем битвы призывом. Неизвестные звуки складывались в тревожные слова, которые каким-то образом впились в сознание Косяка огненными стрелами. Руки вспотели, тело затрясло от всплеска адреналина, и на лбу выступила холодная испарина.

Косяк вспомнил себя, он вспомнил друзей, он вспомнил то, как они так же сходились в смертельных схватках без шансов на победу. И побеждали только благодаря тому, что были вместе. И сейчас этот крик призывал на помощь. Вывернул душу наизнанку, щедро зацепив все человеческое, прятавшееся в душе усталого солдата. Оголив старые раны, потащил все наружу. Навстречу крику горечи воина, умирающего в окружении врагов. Крику обращения ко вселенной о несправедливости. Крику призыву, чтобы появился тот, кто встанет рядом, вступится и все исправит…

Косяк выхватил импульсники, пальцы утопили предохранители, и по корпусу короткоствольных электромагнитных ускорителей пробежала дрожь. Внутри души бушевал ураган. Он пытался быть умным и продуманным, а в итоге все, как всегда.

Сзади орда стальных монстров, готовых растерзать его в клочья, а впереди битва, где дорезают последних защитников, среди которых пацан, чей призыв поднял в душе целую бурю эмоций. Не всегда то, что выглядит логичным, умным и красивым, является правильным. Поэтому он вступает в бой. Пусть на стороне проигравших, пусть это последний бой. Значит, такова его судьба…

– Черныш, на тебе правый великан, Белка, на тебе левый, – прислушиваясь, как внутри разгорается пламя ускоренного восприятия, Косяк прорычал: – А на мне все… кто в середине! Да, кстати, детвора, снимаю запрет с плазменных орудий, так что отрываемся по полной и стараемся не пораниться!

Глава 19

– Что-нибудь еще, госпожа Дана?

– Нет, восьмая, ты свободна. Дальше я сама.

Выскользнув незаметной серой тенью, служанка оставила её наедине с гостями. Пройдясь к центру комнаты, наставница школы нерешительно замерла у края полукресла. Под чуткими манипуляторами и яркими лучами финишера, заживляющего последние открытые раны, лежал необычный человек. По крайней мере, она не могла вспомнить за свои двадцать пять лет человека, так жадно припавшего к источникам знаний школы, что открылись сразу же после заключения контракта.

За прошедшие три месяца этот человек внес сумятицу и перевернул ее взгляд на окружающую жизнь с ног на голову. Начать с того факта, что за все время занятий этот высокородный никогда не кичился своим происхождением. Все замечания во время многочисленных уроков и тренировок воспринимал с молчаливой сосредоточенностью и всегда старался исправить ошибки.

А то, как легко давалось ему генерирование управляющих контуров подчинения, было вообще выше всякого понимания. И вдобавок его умение сбивать настройки чужого контура управления и буквально на ходу переподчинять «тени» соперника, у нее, как у наставницы школы, второй после Учителя, вызывало просто приступ мистического ужаса. Ведь она с малых лет усвоила законы управления «тенями» и прекрасно осознавала строгую пирамиду власти.