Клиент

Марк и Рикки сидели рядом на раскладушке и смотрели в бородатое лицо доктора Гринуэя, расположившегося напротив совсем близко от них. На Рикки была поношенная пижама Марка, а на плечи накинуто одеяло. Как обычно, ему было холодно и страшно. Он себя чувствовал неуверенно, впервые покинув кровать, хотя она и находилась на расстоянии вытянутой руки. Он бы хотел, чтобы и мать была здесь, но доктор мягко настоял на том, чтобы поговорить с ребятами наедине. Гринуэй уже часов двенадцать потратил на то, чтобы завоевать доверие Рикки. Мальчик старался теснее прижаться к своему старшему брату, которому надоели все эти разговоры еще раньше, чем они начались.

Шторы были задернуты, в комнате царил полумрак, только на столике около ванной комнаты горела маленькая лампа. Гринуэй наклонился вперед, поставив локти на колени.

— А теперь, Рикки, я хочу поговорить про тот день, когда вы с Марком пошли в лес покурить. Не возражаешь?

Рикки испугался. Откуда Гринуэй узнал, что они курили?

Марк повернулся к нему и сказал:

— Все в порядке, Рикки. Я им рассказал. Мама не сердится.

— Ты помнишь, как вы пошли курить? — спросил Гринуэй.

— Да, — медленно кивнул он головой.

— Расскажи мне, что ты помнишь о том, как вы с Марком курили в лесу?

Он плотнее натянул одеяло и прижал его руками к животу.

— Мне холодно, — пробормотал он. Зубы у него стучали.

— Рикки, здесь температура почти семьдесят восемь градусов.[5] На тебе шерстяная пижама и одеяло. Попытайся думать, что тебе тепло.

Он попытался, но ничего не получилось. Марк осторожно обнял его за плечи, и это немного помогло.

— Ты помнишь, как ты курил сигарету?

— Наверное. Ага.

Марк посмотрел на Гринуэя, потом на Рикки.

— Ладно. А помнишь, как приехала большая черная машина?

Рикки неожиданно перестал дрожать и уставился в пол. Он пробормотал:

— Да, — и это было его последнее слово.

— И что было с этой черной машиной, когда вы ее в первый раз увидели?

Напоминание о сигарете напугало его, но воспоминание о черной машине и том страхе, который он тогда испытал, было для него чересчур. Он наклонился вперед и положил голову Марку на колено. Глаза его плотно закрылись, и он начал рыдать без слез.

— Все в порядке, Рикки, — Марк гладил его по голове и повторял: — Все в порядке. Нам надо об этом поговорить.

Гринуэй оставался невозмутимым. Он скрестил тощие ноги и почесал бороду. Он ожидал такого результата и предупреждал Марка и Дайанну, что первая беседа вряд ли будет продуктивной. Но через это надо пройти.

— Рикки, послушай меня, — сказал он, подражая детскому голосу, — Рикки, все в порядке. Я просто хочу с тобой поболтать. Ладно, Рикки?

Но на этот день Рикки уже хватило лечения. Он начал сворачиваться под одеялом, и Марк понял, что большой палец уже на пути ко рту. Гринуэй кивнул, как будто все было в ажуре, встал, осторожно поднял Рикки и положил его на постель.

Глава 17

Уолли Бокс затормозил «шевроле» прямо у Федерального здания, несмотря на активное движение на Кэмп-стрит, и его босс, Финк и агенты ФБР, игнорируя гудки и обидные жесты, быстро вылезли на тротуар. Фолтригг, сопровождаемый эскортом, с важным видом поднялся по ступенькам. В холле его узнали два скучающих репортера и начали было задавать вопросы, но он только улыбался, с деловым видом отказываясь отвечать.

Он вошел в помещение, отведенное под офис прокурора США по Южному округу штата Луизиана, и все секретарши сразу засуетились. Огромное помещение состояло из маленьких кабинетов, соединенных холлами, просторного зала, где сидели делопроизводители, и небольших комнат, разделенных перегородками, за которыми работали юристы и младший юридический персонал. Всего под командой Роя Фолтригга находились сорок семь помощников прокурора. Еще тридцать восемь его подчиненных занимались бумажной работой и всякого рода исследованиями, тратя время на мельчайшие детали с тем, чтобы защитить интересы клиента Роя — Закона Соединенных Штатов Америки.

Разумеется, в самой просторной комнате размещался сам Фолтригг. Кабинет был отделен деревом и кожей. В то время как большинство юристов позволяли себе иметь только одну «Стену тщеславия», на которой они развешивали фотографии и таблички, а также награды и документы, подтверждающие их членство в «Ротари клаб», Рой завесил по меньшей мере три стены своими фотографиями в рамках и пожелтевшими дипломами, свидетельствующими о его участии в сотне юридических конференций. Он швырнул пиджак на диван, обтянутый кожей вишневого цвета, и незамедлительно направился в главную библиотеку, где должно было состояться совещание.

Он звонил в контору шесть раз за пять часов езды от Мемфиса. И послал три факса. Шесть помощников ожидали его за дубовым столом для заседаний длиной в тридцать футов, заваленным открытыми сводами законов и бесчисленными блокнотами. Все были без пиджаков, рукава закатаны.