Клим Первый, Драконоборец

Вид приличный, решил Клим, озираясь. Не усадьбы вельмож вокруг, но постройки солидные, капитальные и в каждой – мастерская ювелира либо стекольщика, лавка с тканями и кружевами, заведения портных, цирюльников и башмачников, а над ними где ножницы висят, где сапоги, где бархатный камзол. Народ, правда, у богатых лавок не толпится – может, с монетой туго, а может, в жаркий полдневный час сидят горожане по домам, пиво пьют и заедают орешками. На всей улице встретились им разносчик с тюком материи, нищий попрошайка да две девицы, что вертелись под окнами куафера. Нищий хоть короля не признал, но, завидев сира на борзом коне, потащился следом, канюча денежку. Клим бросил ему золотой.

Миновали крохотную площадь с фонтаном. К ней выходил дом о двух этажах, с затейливыми башенками, балконами и портиком на шести колоннах – не дом, а маленький дворец. Но, похоже, необитаемый, окна плотно закрыты ставнями, дверь притворена, и на балконах ни души. Клим придержал коня, покосился на фонтан с изваянием грудастой русалки и, оглядев окна и балконы, спросил:

– Что здесь? Вилла олигарха? Или подпольное казино?

– Никак нет, твое величество. «Невеста на часок», заведение матушки Ужи, – ответил шут.

– А почему так тихо?

– Сейчас не время для веселья, сир. Отдыхают девочки. Кто спит, кто в «Шердане» пасется. Вот вечером другое дело, вечером тут пыль столбом, дым коромыслом.

За приютом любви виднелся старый развесистый дуб у высокого забора с воротами, а над оградой – черепичная крыша таверны. Стояла она последней в ряду домов, шагах в двадцати от реки, а дальше улица взбиралась на каменный мост, за которым лежали слободки Заречья. Река, не очень широкая, но быстрая, была знакома Климу – осмотрел ее прошлым днем, ревизуя городские укрепления. Мост защищала башня, но стражи при ней он не заметил – ни латников с алебардами, ни часового под островерхой кровлей. Отметив это нарушение, Клим спрыгнул на землю, сунул поводья герольду и направился к воротам. На них был намалеван монстр с четырьмя когтистыми лапами и птичьей головой – очевидно, шердан.

– Господин… твоя королевская милость… умоляю, помоги…

Он обернулся. Женщина с ребенком – молодая, в скромном платье и белом чепце. Должно быть, пряталась за деревом. Она прижимала к себе мальчугана лет трех или четырех, закутанного в одеяло. Клим видел только светловолосую головку, глаза на бледном личике да босые ножки. Горожанка из небогатых, подумал он. И что ей надо?

– Ты ведь король, наш новый повелитель? – тонким ломким голосом молвила женщина. – В «Шердане» сказали, что ждут короля. Ты – король?

Клим кивнул, и женщина вдруг упала на колени, прямо в уличную пыль. Ее чепец съехал набок, по щекам катились слезы.

– Смилуйся, владыка! Яви свою власть! Яви могущество!

Протягивая Климу свое дитя, она глядела на него с надеждой и таким благоговением, будто ангел сошел с небес. Одеяло раскрылось, и испуганный малыш тоже заплакал.

– О чем это она? – спросил Клим, поворачиваясь к скомороху. – Деньги нужны? Или просит за невинно осужденного?

Црым помотал башкой, зазвенели бубенчики.

– Нет, величество. Видать, дитя у нее недужное. Что, не ходит?

– Не ходит. С рождения не ходит и на ножки не встает, – подтвердила женщина. Губы ее дрожали.

– Не ходит и не встает, – повторил Клим. – Жаль парнишку. А я что могу сделать? Я не лекарь.

– Ты король, – глядя на ребенка, тихо промолвил Црым. – Ты владеешь даром исцеления. Возложи на него руку. Возложи, мой господин, и посмотрим, что будет.

– Думаю, ничего хорошего, – буркнул Клим, но руку все же протянул и коснулся светловолосой головки.

Малыш перестал плакать. Несколько секунд он смотрел округлившимися глазами в лицо короля, потом, застеснявшись, приник к матери. Одеяло – вернее, большой клетчатый платок – соскользнуло с его плеч на землю.

Црым кивнул женщине:

– Ты ведь Амала, жена медника Шафига из Заречья? А это – его сын? Ну-ка, красавица, отпусти мальчонку. Не век же ему сиднем сидеть!

Женщина повиновалась.

– А ведь стоит пацан! – произнес Клим в полном изумлении. – Стоит!

Мальчик сделал шаг, потом второй. Его движения были еще неловкими, он сопел, пыхтел и размахивал руками, но твердо держался на ногах. Шел он к Црыму, чей пестрый наряд и бубенчики казались ему куда интереснее, чем облачение короля.

– Видишь, стоит и ходит, – заметил шут. – А ты, величество, сомневался!

Подхватив сына, Амала выкрикнула: «Король! Истинный король!» – и пустилась бежать к мосту. Чепец сполз с ее головы, налетевший с реки ветер развевал волосы, и за спиной Клима вдруг отозвалось эхом: «Король! Истинный король!» Он повернулся – юный герольд стоял на коленях, взирая на него с немым обожанием.

– Ну, теперь я круче вареного яйца, – пробормотал майор Скуратов, пожал плечами и направился к таверне.