Клиническая ложь

Алла не сомневалась, что в городском патологоанатомическом бюро не станут всерьез разбираться, от чего умерла неизвестная девушка, – возможно, они даже вскрытия не проводили, либо дожидаясь, пока ее разыщут родственники, либо надеясь на полицейские запросы.

Однако она ошиблась.

– Ваша? – спросил патолог, приподнимая с тела одноразовую простыню.

Алла вгляделась в мертвое лицо: сомнений не оставалось, это Мария Ладогина. А еще она заметила Y-образный разрез, начинающийся над ключицами покойной, – выходит, вскрытие все же делали.

– Наша, – вздохнула она.

– Странно, смерть-то не криминальная, – пожал плечами патолог.

– Что выявило вскрытие?

– Сердечный приступ.

– У такой молодой?

– Ну, она вела не самый здоровый образ жизни, – снова пожал плечами патологоанатом – похоже, он на все привык реагировать подобным образом. – Курила, выпивала, а сердчишко-то у нее слабенькое было. Дистрофия миокарда – самая незначительная из ее проблем. Даже если бы образ жизни девчушки соответствовал ее заболеванию, рано или поздно ей могла потребоваться пересадка… Так что ничего удивительного!

– Наркотики?

– Нет, но в крови обнаружен алкоголь. Незначительное количество, но, думаю, это потому, что она пила накануне, а не в день гибели.

– И никаких телесных повреждений?

– Ни малейших. Говорю вам, девочка умерла от естественных причин!

– А когда это случилось?

– Со времени доставки прошло двое суток. Ее обнаружили на скамейке в парке. Все шли мимо, думали, просто сидит девушка. Только одна любопытная старушка решила подойти и спросить, все ли с ней в порядке – поза показалась ей неестественной… Таким образом, принимая во внимание температуру воздуха в тот день, время обнаружения и температуру тела, можно предположить, что все случилось девятого апреля между шестью и восемью вечера.

– Вы не станете возражать, если мы заберем тело?

– Да ради бога! – хмыкнул патолог. – Если не лень возиться… Кстати, родственники-то у нее имеются?

Что-то мешало Алле поверить в «естественность» причин гибели Ладогиной, и это что-то – несомненно насильственная смерть ее соседки по квартире. Случаются, конечно, удивительные совпадения, но Алла считала, что все на свете имеет свои причины, просто мы не всегда о них знаем или просто не интересуемся, а потому случайности – на самом деле закономерности, которые никто не сумел или не потрудился проанализировать.

– Думаете, Сурдина скажет больше? – полюбопытствовал Белкин, когда они с Аллой вышли на свежий, пропитанный дождем воздух.

– Надеюсь, – призналась Алла. – Потому что иначе мы в тупике! Александр, вы связывались с гражданином Крашенинниковым?

– Да, – кивнул парень, усаживаясь за руль. Алла тем временем умостилась рядом в тесном салоне «Жигулей» и пристегнула ремень. – Георгий Крашенинников не при делах!

– В смысле?

– Полгода назад у него сперли паспорт…

– Понятно! – перебила Алла. – Выходит, сделка с недвижимостью проведена по поддельным документам, и мы даже не знаем, кто продавец! Нужно опять встретиться с новыми хозяевами квартиры и взять у них описание человека, который представился ее хозяином. Еще попрошу вас заняться нотариусом: такие вещи не происходят без ведома специалиста, а даже если окажется, что его тоже ввели в заблуждение, может, мы узнаем что-то полезное?

– Будет сделано, Алла Гурьевна!

– Новый адрес прописки Ладогиной все еще неизвестен?

– Ждем информацию – похоже, у них там какой-то системный сбой случился, и все сведения за последний месяц пока получить невозможно. Ничего, прорвемся!

– Будем надеяться, – пробормотала Алла и отвернулась к окну.

По стеклу снова забарабанил надоедливый дождик, и очертания улиц, по которым они проезжали, выглядели размытыми и неясными, словно написанными серо-голубой акварелью.

* * *

Мономах влетел в офис на Малой Садовой через двадцать минут после назначенного времени: скорее всего, Горин ушел, не дождавшись.

Задержался Мономах, само собой, по уважительной причине, вот только адвокату на это, скорее всего, наплевать. Он пытался позвонить и предупредить, что опоздает, однако трубку никто не брал – видимо, душеприказчик Рукояткина мужик щепетильный и не любит иметь дело с необязательными людьми.

Малая Садовая – дорогая улица, и не каждый адвокат может себе позволить арендовать здесь контору. Она расположена в историческом центре Санкт-Петербурга, проходя между Итальянской улицей у Манежной площади и Невским проспектом напротив Екатерининского сквера, посреди которого высится памятник Екатерине Второй.

Мономаху случалось по работе бывать в доме номер один по Малой Садовой, где находится Комитет по здравоохранению, поэтому он неплохо здесь ориентировался.

Офис Бориса Горина на первом этаже он нашел сразу по скромной металлической табличке на двери. И, к его удивлению, он оказался открыт.

Секретарский стол в предбаннике пустовал, но, постучав в тяжелую металлическую дверь рядом с ним, Мономах тут же получил приглашение войти.