Клиническая ложь

– Конечно, я так считаю, – кивнула она. – Между прочим, у меня тоже есть кое-что, чем я хотела бы с вами поделиться, и это имеет непосредственное отношение к смерти вашего друга, Борис Ильич! Но для начала скажите мне, пожалуйста, были ли в завещании Рукояткина какие-либо конкретные распоряжения в отношении похорон?

– Да, разумеется, – кивнул тот. – Аркадий хотел, чтобы его похоронили вместе с женой и сыном.

– А насчет кремации?

– Какой еще кремации?

– Вы присутствовали на похоронах?

– Нет, и из-за этого моя совесть никогда не обретет покоя!

– Вы же не виноваты, – вмешался Мономах. – Тамара слишком поздно сообщила вам о случившемся!

– Да, но я должен был… Я ведь даже не знал, что Аркаша болен, а должен был знать! Я слишком долго не интересовался, как он живет, считая, что все хорошо, раз он сам не звонит. Это неправильно, молодые люди: имейте в виду, нужно постоянно проверять своих друзей, независимо от их возраста, ведь они могут оказаться в беде, а вы и знать не будете! Лучше лишний раз снять трубку и поинтересоваться, как они там, нежели потом всю оставшуюся жизнь обвинять себя в том, что вы этого не сделали, хотя оно ничего бы вам не стоило!

Алла подумала, что старый адвокат прав: как часто она не удосуживалась поднять трубку и набрать номер, хотя и думала, что надо бы позвонить и проведать близких! Каждый раз считала, что еще успеется, но может случиться так, что времени не будет…

– А почему вы спросили, Алла Гурьевна? – задал вопрос Мономах.

– Я спрашиваю, потому что Рукояткина кремировали.

– Что-о?! – взревел Горин, но его возглас сразу же перешел в жалобный стон боли.

Позволив ему отдышаться, Алла констатировала:

– Я так понимаю, ваш друг был против кремации?

– Категорически! – отдуваясь, подтвердил адвокат. – Аркаша хотел быть похороненным в гробу – срок давности позволял подхоронить его к родным. Тамара умолчала о том, что не выполнила и эту его волю… Думаю, у меня есть все основания выйти с иском в суд для признания ее недостойной наследницей!

– Вы правы, – согласилась Алла. – И мне кажется, она это отлично понимает, поэтому и организовала на вас нападение! Если на домах поблизости имеются видеокамеры, мы сумеем увидеть лица нападавших. И, если нам повезет, их физиономии окажутся в нашей базе. Я займусь!

– Алла Гурьевна, вы хотели поделиться с нами какой-то информацией, – напомнил Мономах.

– Да, верно! – спохватилась она. – Я навестила патологоанатома, который занимался телом вашего друга, Борис Ильич. Вскрытия не было.

– Почему-то я не удивлен! – фыркнул тот.

– Строго говоря, вскрытие пожилых людей проводят редко, – продолжала Алла. – Обычно в том случае, если имеется подозрение на неестественную смерть. Тем не менее требуется письменный отказ от вскрытия, и Тамара его написала. А еще, дабы избежать любых вопросов и неясностей, она предъявила две справки – о наличии у покойного болезни Альцгеймера и о том, что он страдал сердечной недостаточностью. Как мы теперь знаем, оба документа фальшивые!

– Значит, теперь невозможно доказать, что Аркаша умер неестественной смертью, да? – расстроился Горин. – А я так рассчитывал…

– Погодите отчаиваться, – перебила Алла. – Прямых улик нам не добыть, но порой и косвенных достаточно!

– Жаль, что Капитан не может свидетельствовать… Знаете, пару месяцев назад во Флориде был реальный случай, когда попугай ара выступил главным свидетелем по делу об убийстве!

– Неужели?

– Чистая правда! Кто-то пробрался в дом, изнасиловав и забив до смерти женщину, Глорию Эрнандес. При убийстве присутствовал ее попугай. Через некоторое время стало ясно, что фразы, которые он начал произносить после ее гибели, не случайны.

– Что же он говорил?

– Что-то вроде: «Не бей меня, Хулио! Зачем ты со мной так, Хулио Санчес, что я тебе сделала?!»

– Хулио Санчес?

– Ну да, так убийцу и вычислили – им оказался чистильщик бассейна, который приходил дважды в месяц. А вот как все вышло. Перед тем как Хулио Санчес ворвался в дом и набросился на хозяйку, она пыталась позвонить в службу спасения. Не успев этого сделать, Глория положила включенную трубку, надеясь, что оператор услышит, как она называет преступника по имени. Однако, к сожалению, телефон разрядился в самый неподходящий момент, и звонок прервался! Зато частые повторения одних и тех же фраз хозяйкой позволили попугаю их запомнить, да еще и стрессовая ситуация сказалась.

– И что, этого Санчеса признали виновным? – недоверчиво спросил Мономах.

– Представьте себе, да! Но в нашем случае, боюсь, такой номер не прокатит.