Клинические разборы в психиатрической практике

— Здравствуйте. Это расширенный консилиум. Все врачи-психиатры. Не возражаете с нами побеседовать? — Если поймут… — Поймем. Вы давно здесь? — С 14 апреля, месяц, считай. — Надоело? — Надоело… Если надо, значит, надо. — А могли бы еще месяц? — Ну а тогда что будет дальше? Мозги притупятся и все. Какое-то должно быть личное разнообразие. Спокойствие какое-то, занятие. — А Вы чем-нибудь здесь занимаетесь? — Я жду, когда меня отсюда отпустят. — Это Ваше занятие? — Да, мысленное. — О чем же Вы думаете? — А как жить дальше. — А как Вы жили до этого? — До этого? Как обычно: работал, трудился. — До какого времени Вы жили обычно? — До перестройки. Когда с зарплатой была стабильность какая-то, тогда жили спокойно. А когда пошло изменение в жизни, вот и начал ориентироваться, как жить? Как выживать? — Но, тем не менее, до 1994 года Вы жили достаточно хорошо, так? — Можно сказать, да. — Вы работали столяром? — Да. — Что Вы умеете делать, как столяр? — Что умею делать?… Все. — Что значит «все»? Вы краснодеревщик? — Да. — Вы можете фанеровать? — Да. — Можете инкрустировать? — В основном по мебели. — Вы в своей работе это применяли? — Я в основном работал на мебельном комбинате. — Что Вы там делали конкретно? — Учили из заготовок — от табуретки и заканчивая мебелью. Что изобразят, то мы и делаем. — Вас учили в ПТУ? — Да. — Но это было давно, а сейчас Вы уже опытный специалист. Какой у Вас разряд? — Пятый. — Это высокий разряд. Расскажите, как фанеруют. — Берется фанеровка, натирается и — под пресс. — На что Вы кладете фанеровку? — Это смотря на что клеить. Вот берешь, допустим, фанеру и на нее наклеиваешь фанеровку, и у тебя уже есть основание. А уже под основание выводишь то, что тебе нужно. — А какой шпон бывает? — Как, какой шпон? — Какие разновидности шпона бывают? — Красное дерево… Я просто забыл… — Как забыли, у Вас же 5-й разряд? — У меня пятый был. Ну вот этот, как его… Я забыл… Орех, палисандр. — Ясень бывает? — Да, вот это вот ясень. — Хорошо. Вы ведь всегда читать любили? — Это как сказать… Жизнь — она учила. Она давала исходные данные. — А читать любили? — Читать? Нет, я выбирал то, что мне нравилось. Не то, что так запоем читать, а то, что под настроение. — Какие книги в основном читали? — Много. — Классиков читали? Знаете, кто такой «классик»? — Ну, классик. — Кого-нибудь назовите. — Толстой, «Война и мир». — «Войну и мир» читали? — Нет, «Войну и мир» не читал, читал «Спартака», «Двенадцать стульев». — Какое-нибудь выражение оттуда помните? — Нет, не помню. — А кто там главный герой? — Не помню. — Как? — Так их там много, героев. — А главный кто был? — Ильф и Петров. — Это писатели. — Да, это писатель. Всех не упомнишь сразу. Жизнь — она сложная вещь. — А еще какую-нибудь книгу или писателя помните? — Еще этот, Шолохов, «Поднятая целина». Щукарь мне понравился. — Значит, любили читать разные книжки? — Когда под настроение… Вот фильм последний раз был, там этот… Баталов, он доктором был, а потом уехал. — «Дорогой мой человек»? — Да, «Дорогой мой человек». А жизнь, она берет свое. То, что раньше показывали, и что сейчас показывают, мы раньше этого не видали. Это, конечно, дико. — А газеты любите читать? — Газеты? Смотря что читать… — Какую-нибудь газету читаете? — Читать-то читаю, но сделать ничего не могу. — Вот Вы про политику любите поговорить. Скажите, какое у нас сейчас правительство? Кто там самый главный? — Кто главный? Их сколько политиков-то там… Три, четыре, пять? — Самого главного у нас в стране назовите. — Борис Ильич. — Борис Ильич — он кто такой? — Ельцин… Борис… Николаевич. — А он кто? — Президент наш. — А еще кто есть? — Виктор Степанович Черномырдин. — Он кто? — Председатель. — А председатель чего? — Секретарь… — Нет, он не секретарь. Кто же он? — Ну, считай, правая рука Ельцина. — А левая кто? — А левая — Немцов, Борис Немцов, а потом идет Чубайс. — Да, фамилии помните. — Ориентировочно все помню, как родился, помню. — А кого из прошлых политиков помните? — Сталина видел… — Где же Вы его видели? — На Красной площади, в пятьдесят третьем году. Нет, еще раньше. Я жил в Сокольниках, а водили меня на Красную площадь… — А еще кто? — Хрущев Леонид… — Никита Сергеевич? — Да, Никита Сергеевич. — Еще? — А потом была такая пословица: «Кому на Руси жить хорошо? — Гагарину Юрке, буфетчице Нюрке, Леониду Брежневу, а мы все по-прежнему». — А кто такие Хрущев, Брежнев? У них должности какие были? — Генеральные секретари, что ли? — Правильно. Все, что касается прошлых лет, лучше помнится, чем сейчас? — А сейчас все запуталось. Сейчас идет вымирание, и об этом все знают, а сделать ничего не можем. Почему у нас сократили до 45 лет? До 35 лет берут на производство, а с 45 — они погуляют, подождут. А пенсию кто будет платить? — Вот Вы собирались уехать из города, переселиться. — А что, разве плохо? Там свежий воздух, это здоровье, укрепляет здоровье. А меня и в детстве возили. Я сам родился у Яузы, в Сокольниках. И палисадник был, и огород. А потом, когда начали строить эти все участки, на Савеловский переселили. — А что Вы будете делать в деревне? — Как, что буду делать? Здоровья набираться. — Просто здоровья набираться, или Вы будете там работать? — А разумный человек чем вообще занимается? — Чем? — Я себя знаю, что я без дела не могу сидеть. Я вот сижу дома, я как забитый. «Иди прогуляйся» — а куда я пойду? Или зимой на лыжах кататься, это же надо куда-то ехать, потом возвращаться. — Это Вы к чему все говорите? — Как бы наших детей спасти. — Я Вас спросил о другом. Вы поедете жить в деревню? — А куда ехать? Предложите — поеду. — Так Вы же хотели. — Поеду. — Куда? — А куда предложат. — А кто предлагать будет? — Выбор есть. — Например? Хоть одно название. — Вот «Из рук в руки» — там есть варианты или еще журнал «Подмосковье», там тоже — «требуются», «просят»… Рабсила требуется. — Вы же можете и плотником работать, не только столяром? — Я могу и плотником, и строителем, и всем. Жизнь научила. — А Вы работали плотником? — Работал. — У Вас отношения с людьми хорошие? — Положительные, когда есть взаимопонимание. — Со всеми взаимопонимание? — Если меня не понимают, я просто умалчиваю. — А плохие люди вокруг Вас есть? — Я встречался неоднократно. — Они вредят Вам как-нибудь? — Они не мне вредят, они себя выгораживают, а на кого-то наезжают. — А к Вам конкретно кто-нибудь плохо относится? — Здесь? — Вообще в жизни. — В жизни? Я с такими не общаюсь, кто ко мне плохо относится. — То есть Вы не знаете, есть такие или нет? — Я на работе встречался неоднократно и по жизни. А сейчас я просто не общаюсь ни с кем. — Я спрашиваю об этом, потому что Вы стали таким осторожным, стараетесь не выходить из дома… — А куда идти-то? — Занавешиваете окна так, чтобы щелей не было. — А занавешивать — это потому, что солнце палит, нет такого воздуха. Башня стоит одноподъездная и конура малогабаритная. Куда идти-то? Там солнышко, а здесь прохладно. — А зачем надо так занавешивать, чтобы солнечный луч не проходил? — А там задыхаешься в комнате, воздуха-то нет. А вот если пройдешь подальше, до «Локомотива», там, где шоссе, вот эта дорога, — там же смог, там же машины одна за одной. А когда я на «Дукате» работал, идешь в центр…, машина стоит, так это уже все… Вот наше поколение, оно, считай, лет 58… ну, до 55 дотянут и все. Это идет вымирание. Мы росли, не было такого. — А все-таки зачем Вы уже месяц находитесь в больнице? — Как сказать? Заслужил группу, наверно. Я говорю: «Дайте мне группу». — А зачем Вам группу? — Работать мне нельзя. — Какую Вам надо дать группу? — Какую? Да хоть до пенсии дотянуть. — А какую группу? — Ну, третью, третью, какая там еще? Вот били меня, да недобили… — Помните, кто бил? — Нет. — Совсем? — Они били насмерть. — Вы тогда пьяный были? — Нет. — Трезвый? — Я ничего им не мог сказать. — Вы ведь сильно пили в свое время? — А все пьют. — Ну все, это понятно, а Вы пили? — Нет, я в разумных… — Сколько Вы могли выпить за день? — Я?… — Бутылку выпивали? — Нет, я не хотел. — А жена пила? — Жена? Было… — Она сильно пила? — Ну, есть причины, когда почему, отчего и зачем. — То есть Вы пили мало? — Да, в пределах разумного. — Похмелялись? — Нет. — Никогда? — У меня отец пил. Я был свидетелем. Как это все происходило на самом деле. — Боялись? — Я просто не понимал этого вопроса. Мы же люди, общаемся как-то, надо понимать. А если не понимать, то что делать?