Клинический случай

Злоумышленник пихает меня в бок тяжелым ботинком, но я не шевелюсь. У меня болит каждый мускул. Этот урод хватает меня за волосы и приподнимает мою голову. А потом – темнота и запах сырой шерсти. Мне завязали глаза.

Я слышу, как с треском отматывают клейкую ленту, – злодей неуклюже пытается связать мне руки за спиной. Вместо того чтобы удариться в панику, я поставил перед собой задачу: обмякнуть и сделать вид, что я без сознания. Тем временем незваный гость обыскивает комнату: он выдвигает ящики, распахивает дверцы тумбочек и шкафов. Это не займет у него много времени – квартирка маленькая, да и красть нечего. Я жутко доволен, что выкинул телевизор с балкона – теперь улов моего ночного посетителя будет меньше по крайней мере баксов на сорок.

Но что-то не сходится. Я работал в криминальной хронике и знаю, что в квартиры на верхних этажах забираются редко – не так-то легко украдкой протащить вниз по лестнице компьютер, факс или домашний кинотеатр. Воры предпочитают квартиры на первом этаже со стеклянными раздвижными дверями. Что касается охотников за драгоценностями, им, конечно, не принципиально, как высоко вы забрались, потому что добыча запросто поместится в кармане или наволочке, но только самый оптимистично настроенный или неверно информированный квартирный вор полезет в жалкую халупу холостяка. У меня даже пары одинаковых запонок не найдется.

Кем бы ни был злоумышленник, ему надо пройти переподготовку по связыванию рук жертвы клейкой лентой. Две минуты – и я высвобождаю руки и стаскиваю повязку с глаз. И что теперь? Меня как будто переехал грузовик с цементом, и вставать мне что-то неохота. Кроме того, у меня в квартире катастрофически не хватает оружия.

С другой стороны, меня обуревает жуткое любопытство, и я в полном бешенстве. За два дня меня били и пинали больше, чем за последние двадцать пять лет. К тому же я слышу, как этот обмудок перетряхивает в спальне мои носки, трусы и книги…

Я оказываюсь в коридоре, ощупью пробираюсь на кухню, осторожно открываю дверь холодильника и запускаю руку в морозилку. Там, зажатый между упаковками мороженого и двухфунтовым пакетом креветок, спит Полковник Том. Мои пальцы натыкаются на его замороженный кольцом хвост – я берусь за него как за ручку. Рывком я извлекаю безжизненного варана из ледяной гробницы, и во все стороны летят брызги льда.

Плотная тень злоумышленника материализуется в проеме кухонной двери – представляю, как он изумился, увидев, что я ринулся к холодильнику, а не к телефону. С рыком он шагает вперед и тут же замирает на месте от удачного удара по лбу. Мертвый варан, кольцом свернувший хвост, не длиннее бейсбольной биты и достаточно крепок, чтобы им можно было размахнуться, держа двумя руками. Я бью злоумышленника еще раз, и он падает на колени.

Схватив меня за пояс, он пытается повалить меня на пол. Я замахиваюсь в очередной раз, но поскальзываюсь на ледовой крошке. Падая, я роняю мертвого варана, и он скользит по полу прямо в грубые объятия злоумышленника. А я задыхаюсь от вони туалетной воды, которая вновь напоминает мне о столкновении с рыжеволосым посетителем вдовы Стомарти у лифта ее дома. Этот всезаглушающий запах ни с чем не спутаешь, хотя злодей у меня в квартире ниже ростом и тучнее, чем любовник Клио Рио. Что же касается волос, то у злоумышленника их нет – и, как намыленная, его голова выскальзывает из моего захвата.

Моя кухня слишком мала и абсолютно не подходит для борьбы не на жизнь, а на смерть. Мы катаемся по линолеуму, как пара пьяных цирковых медведей, пока – слепая удача! – моя левая рука не натыкается на пока еще не размороженного Полковника Тома. Я начинаю с маниакальным упорством лупить лысого – если это шкафоподобный телохранитель Клио, то у него наверняка с собой пистолет. Надо действовать.

Изрыгая проклятья, злоумышленник закрывается одной рукой и начинает молотить меня другой, словно робот, – оказывается, это эффективная тактика. Один удар приходится по кончику моего многострадального носа, и от боли я вырубаюсь.

* * *

Честно говоря, я уже не надеялся очнуться. Я думал, он меня пристрелит, «контрольный выстрел» (как мы обычно пишем). Но я прихожу в себя, живой и всеми покинутый, лежу, свернувшись в лужи крови, – ее так много, что вряд ли это только моя кровь. Алые следы отмечают путь злоумышленника из кухни в гостиную, а затем к входной двери.

Я аккуратно снимаю липкую от крови одежду и иду в душ; каждый квадратный дюйм тела болит или ноет, но хотя бы кровь остановилась. Вытираясь, я смотрю на незнакомую сердитую рожу в зеркале.

Вот одно из преимуществ спартанской жизни: убрать квартиру после грабежа – пара пустяков. За полчаса я привожу все в порядок и понимаю, что ничего не пропало, кроме ноутбука. На жестком диске хранилась пара «законсервированных» некрологов – железнодорожный магнат и вышедшая на пенсию оперная дива, – но это пустяки, я уже отправил копии в редакцию.