Клинический случай

– «Надежда – штучка с перьями – в душе моей поет».[101]

– Как скажешь, – говорит Карла и показывает мне язык.

* * *

Чтобы откосить от работы над некрологом Макартура Полка, я, сидя в редакции, просматриваю многочисленные статьи за подписью отца Эммы в базе данных «Интернэшнл Геральд Трибьюн». Он, как Эмма и говорила, первоклассный журналист. Он освещал падение Сухарто в Индонезии, взрыв в американском посольстве в Найроби и расследование автокатастрофы, в которой погибла принцесса Диана и ее бойфренд. Как ни горько осознавать, но пропасть между моей карьерой и карьерой отца Эммы бездонна, и даже четырехлетняя фора в возрасте не способна исправить положение. Он центровой в большой лиге, а я просиживаю штаны на скамейке запасных в малой. Чувствуя приближение депрессии, я нервно закрываю сайт «Геральд Трибьюн», чтобы с новым рвением взяться за дело Джимми Стомы.

Услужливый архив «Палм-Бич Пост» сообщает мне, что «Морские ежи», главные наследники состояния Джимми, – старая и уважаемая благотворительная организация, которая спонсирует детские лагеря на Ки-Ларго, Багамах и Карибских островах. Обычно это дети младшего школьного возраста из бедных районов США и Канады. Ни в одной из семи статей нет и намека на скандалы или какие-либо правонарушения, связанные с этой программой. В последней статье говорится о знаменитостях, поддерживающих «Морских ежей», и даже приведена цитата «Джеймса Б. Стамарти» (я полагаю, имелся в виду Джимми, фамилию неправильно написали): «Каждый ребенок, не важно, насколько он беден, должен получить шанс хотя бы раз в жизни нырнуть в океан».

Брат Дженет не был сложным человеком, и причины, по которым он оставил такое завещание, тоже весьма просты. Наверное, он думал, что подводный мир поможет этим детям так же, как помог ему. Пусть Клио кипит от злости, но она не идиотка, чтобы опротестовывать завещание. Одни только заголовки смогут разрушить ее карьеру («Вдова поп-звезды собирается отсудить деньги у детской благотворительной организации»). Как и говорила Дженет, если бы Клио хотела заполучить деньги Джимми, куда разумней было бы затеять бракоразводный процесс, а не убивать мужа. И если все же она его убила, то ею двигали совсем другие мотивы.

И быть может, мне удастся выяснить, какие именно, ровно в полдень послезавтра, когда в конце рыбацкого причала на Силвер-Бич зазвонит телефон-автомат. Может, позвонит сама Клио, а может, кто-то из ее свиты.

А возможно, телефон вообще не зазвонит, и тогда я снова окажусь в тупике. Может статься, она так и не заметит диск с «Устрицей Синди» и номером телефона. Что, если у нее аллергия на капусту и она просто выкинула пакет в мусорное ведро?

– Джек.

Это Эмма, подкралась ко мне, как в старые времена. Только от ее навязчивости не осталось и следа. Она определенно чем-то взволнована и смущена.

– У тебя есть кредитка? – спрашивает она. – Потому что я еще не придумала, как заставить газету за это заплатить. Но я придумаю, не волнуйся. Подкараулю Аксакала между пяти– и шестичасовой летучкой.

– Заплатить за что? – интересуюсь я.

– За билет на самолет до Лос-Анджелеса. Вот, смотри. – Она протягивает мне распечатку сообщения «Ассошиэйтед Пресс». Но прежде чем я успеваю прочесть, Эмма выпаливает: – Вчера стреляли в Тито Неграпонте.

– Срань господня, – вырывается у меня. – Ты была права…

– Он не умер. Его в тяжелом состоянии поместили в «Синайские кедры». Хочешь попытаться взять у него интервью?

Я поражен:

– Ты это серьезно? Хочешь, чтобы я сел в самолет и погнался за материалом, как настоящий журналист?

Эмма касается рукой моего плеча, как будто хочет снять невидимую ворсинку:

– Ты должен мне обещать, что будешь осторожен.

А я уже роюсь в своем столе в поисках запасных блокнотов и ручек.

– Эмма, ты была права. Ты была права на все сто!

– Да, на то похоже.

– Кто-то убивает бывших «Блудливых Юнцов»! – Затем я ладонями сжимаю ее бледное испуганное лицо и страстно целую в лоб прямо здесь, в редакции, перед лицом Господа нашего, помощников редакторов, перед всеми.

23

Когда я прилетел в Лос-Анджелес, было уже десять тридцать вечера. В большинство больниц можно попасть в любое время суток, поэтому я удивился, когда ночные дежурные «Синайских кедров» отправили меня восвояси. Моей следующей остановкой был приемный покой «Скорой помощи», но моя душещипательная ложь не растопила холодного сердца старшей медсестры, кинувшейся мне наперерез с грацией Марио Лемье.[102]