Клиника «Амнезия»

В отместку я сказал ему, будто провел ночь с Салли. Будто мы с ней оставались вместе целый день, занимаясь любовью под струями прекрасного водопада. Это была, конечно же, чушь, но мне хотелось отплатить ему за ту боль, которую он причинил мне. Фабиан был в уязвимом состоянии, и я не сомневался, что он мне поверит. Как и следовало ожидать, мой рассказ вызвал у него приступ ярости. Тут-то все и началось.

Мы наговорили друг другу кучу гадостей, но мне кажется, главным образом потому, что наконец-то на нас начал сказываться наш побег. Последствия этого шага не заставили себя ждать. События начали развиваться так, что перестали напоминать игру. Мы, естественно, вспомнили клинику Меносмаля, и Фабиан наорал на меня. По его словам, я сфабриковал эту злополучную газетную вырезку вовсе не для того, чтобы помочь ему. Что все наше путешествие я задумал лишь для собственной выгоды, а отнюдь не ради его блага. Потом он бросился к подножию утеса и попытался вскарабкаться наверх, к куполу.

Он уже раньше бывал в пещере и потому знал, что можно не опасаться прилива, если вовремя попасть внутрь. Я же этого не знал и поэтому бросился следом, испугавшись, что он попадет в беду.

Когда я догнал его, у меня начался приступ астмы. Мне хотелось восстановить дыхание и поговорить с ним. Но Фабиан как будто лишился рассудка. Все закончилось дракой прямо на камнях. Мы толкали друг друга и кричали. В конце концов мы оба оказались в воде и ударились головами о камни. Я смог подняться на ноги и доползти до пещеры. Там я, видимо, потерял сознание.

Вы хотели услышать правду. Вот вы ее и услышали.

Отец выронил косточку от оливки, и она с щелчком ударилась о поверхность стола. Мать с мрачным видом опустила глаза.

Суарес внимательно посмотрел на меня, затем медленно выдохнул. Я попытался уловить хотя бы слабый сигнал, признак того, что он все еще на моей стороне. Увы, искорка симпатии в его глазах, похоже, погасла навсегда.

– Итак, кое-что мы выяснили, – заговорил он. – Ты счел себя вправе спровоцировать Фабиана, который пребывал в сложном психическом состоянии, чтобы снова вернуть его к какой-нибудь безобидной мальчишеской истории.

– Я вынуждена согласиться, Анти, – тихо произнесла мать. – Твое поведение представляется мне крайне безответственным. Даже злонамеренным. Однако – и твой рассказ тому доказательство – трагедия случилась отнюдь не потому, что он поверил в газетную вырезку. Клиника для людей, потерявших память, не имеет с этим ничего общего! Фабиан – самый настоящий сумасшедший! У него с головой не все в порядке!

– Спасибо, – холодно поблагодарил Суарес. – Мы уже никогда не узнаем правды. Лишь одно я знаю точно: я никогда не прошу себе, что толком не поговорил с Фабианом о его родителях. – Суарес тряхнул головой и продолжил: – Феликс Моралес сожительствует с горничной. Чего еще можно было ожидать от парня из горной деревушки, которого как магнитом тянет на таких же, как он, простолюдинок?

Моей матери явно не понравилось то, что он сказал.

– Как вы можете говорить такие вещи…

– Что вы об этом знаете? – резко оборвал ее Суарес.

В его голосе прозвучали незнакомые мне нотки. Явная неприязнь, от которой мне вдруг стало дурно.

– Между прочим, многое, – отрезала мать. – Можете не рассказывать мне, какое здесь у вас, в Эквадоре, нетерпимое отношение ко многим вещам. Однако в сложившихся обстоятельствах лучше умолчу об этом.

Суарес рассмеялся крайне оскорбительным, неприятным смешком.

– Умоляю вас, сеньора, не утруждайте себя подобными инсинуациями в мой адрес. Я стоически перенесу их.

Я попросил мать замолчать и предоставить мне возможность объясниться с Суаресом. Не хватало, чтобы этот разговор перерос в поток политических обличений. Я вновь обратился к Суаресу.

Говорил я довольно долго. Признаюсь, порой мне приходилось искать себе оправдания – кстати, весьма противоречивые.

Я не думал, что Фабиан воспримет все так серьезно. Я рассчитывал, что ему станет лучше. Вы сами говорили, что реальная жизнь способна принести сплошные огорчения. По вашим собственным словам, иногда нет ничего дурного в том, чтобы дать людям возможность поверить в то, во что они желают верить. Вы утверждали, что горе задает нам всем разные вопросы. Вы и ваши чертовы афоризмы, произносимые по любому поводу. Это вы во всем виноваты. Это ваша вина, а не моя.

Мать героически бросилась мне на помощь.