Клиника «Амнезия»

Но это было не все. Вскоре до меня дошли слухи, будто Фабиан затеял драку с каким-то парнем во время футбольного матча, который состоялся после уроков, игипсом ударил своего противника по голове. Потом я увидел его с довольно большого расстояния. Стоя на дальнем конце спортплощадки, Фабиан разглядывал горы с таким интересом, будто видел их в первый раз. В пятницу, после окончания уроков, мы оказались с ним возле ворот, ведущих в школьный двор.

– Ты еще не готов снять эту маску таинственности? Может, впустишь меня в свой мир? – поинтересовался я.

Фабиан не удостоил меня ответом.

– Ну? Что с тобой происходит? – не отставал я.

Его враждебный тон явился для меня неожиданностью.

– Что ты имеешь в виду? Интересуешься моей жизнью только по пятницам? Пытаешься снова добиться приглашения в гости?

– Господи, конечно, нет. Что с тобой? Какая муха тебя укусила? Я просто хотел узнать, как твои дела.

– Со мной все в порядке. За меня не беспокойся.

Я с хрустом раздавил валявшуюся на земле фисташковую скорлупку.

– Я скоро возвращаюсь учиться обратно в Англию, – сообщил я. – Просто хотел сказать тебе об этом. – Лицо Фабиана сохраняло все то же хмурое выражение. – Послушай, я разговаривал с Суаресом после того, как ты пошел спать…

– Рад за тебя. В следующий раз, когда захочешь прийти в наш дом, то звони прямо ему, раз вы с ним такие большие друзья.

– Подожди…

– Байрон уже приехал за мной, – ответил Фабиан. – Увидимся в понедельник.

Ожидание минуты, когда за тобой приедут и отвезут домой, еще никогда не казалось мне столь тягостным, как сегодня. Нужно было сделать что-то такое, чтобы все снова стало как прежде.

В те выходные отец вошел в мою комнату, держа в руке конверт с британской почтовой маркой. По выражению его лица я понял, что дела мои плохи.

– Проверка способностей, – пояснил он, пожав плечами. – Я должен дать тебе ограниченное время для выполнения этих заданий, а потом отослать их обратно в школу в специальном запечатанном конверте. Это крайне ответственное дело.

Матери дома не было, она отправилась играть в теннис, поэтому пришлось высказывать протест отцу. Я тяжело вздохнул и в мелодраматическом жесте вскинул руки. Заниматься подобными вещами в присутствии отца я ужасно не люблю – даже на искренние вспышки моего дурного настроения он реагирует хуже, чем мать. Тем не менее я решил довести до его сведения факт моего несогласия.

– Послушай, – сказал отец. – Если тебе действительно не хочется уезжать отсюда, мы обсудим это позднее, ближе к отъезду. Но, как мне кажется, ты сам пока еще не решил, что для тебя будет лучше.

Я поднял бровь в надежде, что эта гримаса удачно передает мое скептическое презрение.

– Ну давай, дружище. Сегодня прекрасный день, ты можешь заполнить все эти бумажки прямо сейчас, на балконе. А я пока приготовлю что-нибудь перекусить.

Я направился из комнаты, понуро опустив плечи. Я старался двигаться как можно более медленно, словно едва волочил ноги, и даже на всякий случай изобразил учащенное дыхание, предшествующее приступу астмы.

– Послушай, – произнес отец, – у меня есть мысль. Если ты действительно вознамерился убедить нас, что не желаешь ехать в Англию, то мог бы… ну… провалить эти испытания, не справиться с ними.

Я остановился и обернулся.

– Разумеется, я тебе ничего такого не предлагал. Подозреваю, они лишь потому прислали эти тесты, чтобы убедиться, что берут на учебу нормального парня, а не какого-то недоумка, который за два года растерял все свои мозги, просиживая штаны в международной школе. – Затем отец заговорщически понизил голос: – Тебе достаточно лишь изобразить из себя такого придурка.

Я улыбнулся, облегченно вздохнул, открыл балконную дверь и сел за выставленный на балкон столик.

– У тебя есть цветной карандаш? – спросил я.

– Мне кажется, они воспримут ответы, написанные цветным карандашом, как издевательство.

Я принялся разглядывать город. Быстрой молнией вниз нырнула ласточка, устремившись в гнездо, прилепленное к карнизу какого-то стоящего ниже дома. Вдали виднелась панорама Кито, беспорядочно теснившего у подножия гор и на склонах величественных вулканов. Прежде чем отправиться на поиски карандаша, отец положил на стол какую-то брошюру. Я открыл ее – интересно все-таки, куда тебя отправляют. Одетые в твидовые пиджаки мальчишки с жиденькими волосами за бильярдным столом; небритый тип с огромным родимым пятном и в невероятных защитных очках таращится на пламя бунзеновской горелки. Какой-то близорукий, жалкого вида паренек трусит по грязной спортивной площадке с мячом для игры в регби в руках на фоне редких деревьев с облетевшей листвой. Я снова посмотрел на город. Солнечный свет воспламенил вершины Котопахи, отражаясь живым золотом от застекленной двери нашего балкона. Яслегка откашлялся, налил себе кофе из стоявшего на столе кофейника. Когда отец вернулся из кухни, я в последний раз попытался воззвать к его великодушию, однако встретил стойкое непонимание. Помнится, в кульминационный момент моей ламентации я воскликнул:

– Значит, будем считать, что у меня нет отца!