Клиника Сперанского

— Пошли лучше ко мне в номер, — предложил Новиков.

Глава 17. Легкие шаги

Кузнецов и еще один молодой, но смекалистый чекист, Александр Гуцало, — это было всё, что осталось от прежней бравой команды из пяти комитетчиков, занимающихся расследованием гибели Лопатина. Расследование, затеянное депутатом Ухановым, было неофициальным. Официальные органы ничего криминального в смерти Лопатина не обнаружили, а потому инициативу Уханова посчитали никчемной, более того — вредной, будирующей общественное мнение.

Палки в колеса не ставили, однако из каждого промаха раздували здоровенного слона. А когда один за другим начали погибать члены бригады, всерьез посоветовали Уханову прекратить самодеятельность.

Вот тогда Кузнецов вспомнил про Игоря Кислова. Пензенских чекистов в Москве не знали ни представители власти, ни авторитеты.

— Ты-то сам из игры выходишь? — выслушав его, спросил Новиков.

— Временно, — ответил Кузнецов. — Пока будешь работать один.

Новиков кивнул. Бутылку они так и не взяли, хотя Кузнецов предупредил секретаршу, что уезжает в Долгопрудный и сегодня на работу вряд ли вернется.

— Значит, на Лубянке пашешь? — уточнил Новиков.

— Начальником отдела, — ответил Кузнецов. — После загранки сразу сюда. Даже передохнуть не дали, сволочи.

— Загранка — это где?

— Великобритания.

— О-о, — уважительно сказал Новиков. — В английском, помнится, ты всегда волок. Так вот ты куда пропал, старикан. Ни слуху от тебя, ни духу.

Кузнецов развел руками — конспирация, мол.

— А теперь, Юрок, я тебя буду пытать, — заявил Новиков. — Не возражаешь?..

Через полчаса стало ясно, что Кузнецов владеет информацией в чуть большей степени, чем Новиков, и это однозначно говорило о том, что концы очень тщательно спрятаны в воду. Кузнецов располагал неизвестными деталями, но это были всего лишь детали, голые факты, не несущие в себе скрытых пружин, возбуждающих работу мысли. Правда, он много чего знал о московском периоде жизни Лопатина, тут ему честь и хвала, хорошо поработал. Встречи Лопатина с Катей Арабесковой не были для него тайной, а с бабкой Кати он лично общался по телефону и очаровал её. Он, гад, так и сказал: «очаровал».

— А мне она пообещала голову оторвать, — сказал Новиков.

— Ну, что ты, это она шутит, — отозвался Кузнецов. — Очень милая старушка.

— Со сдвигом по фазе.

— К старикам нужен особый подход, — назидательно произнес Кузнецов. — Когда ты это усвоишь, они сразу станут милыми и обаятельными. Надо твердо запомнить одно: они такие же люди, как и мы, только гораздо лучше нас, потому что лишены возможности грешить. Отгрешили своё, и теперь тихо ждут смерти. А нам, кобелям, всего мало — баб, денег, водки. Э-э, да что говорить.

Махнул рукой.

— Это точно, — согласился Новиков. — Ты, Юрок, стал такой мудрый, аж страшно.

— Учись, пока я жив.

Кузнецов встал с кресла, с хрустом потянулся, подошел к окну. Сказал:

— Вид у тебя, конечно, классный. Интересно, надолго ли это?

— Ты о чем? — спросил Новиков, тоже поднимаясь.

— Да вот об этом виде из окна, — ответил Кузнецов. — Времена нынче больно смутные. Не находишь?

— Не нахожу.

— Рад за тебя, — Кузнецов посмотрел на часы и, вдруг озаботившись, заторопившись куда-то, сказал: — Пора, пора, старик. Домой не приглашаю — сам знаешь почему. Звони.

И, пожав своей доской новиковскую руку, резво утопал из номера. Экий, правое слово, слоняра стал. В Англии успел побывать, ну скажите на милость.

Новиков подошел к щеркалу, произнес, старательно артикулируя:

— Ду ю спик инглиш?

Поморщился от своего произношения и вдруг вспомнил про Лисова и Шмаку.

Торопясь, набрал телефон Дударева, выждал девять звонков и понял: всё, нету больше Семена Адамыча. Но в трубке раздалось вдруг: «Алло, алло».

— Семен Адамыч, миленький, — заторопился Новиков, разволновавшись. — Запритесь, как следует — на все замки, все цепочки. Если есть швабра, просуньте в ручку. Я еду к вам.

— Кто это? — спросил Дударев неприязненно. — Сперва надо представиться, а потом всякую чушь молотить.

— Сергеев, — ответил Новиков. — Следователь. Я у вас вчера был.

— Сер…, — сказал Дударев и вдруг захрипел.

Трубка вывалилась у него из рук, стукнулась обо что-то, наверное, об пол. Он всё еще хрипел, но уже тише, потом хрип прекратился, и Новиков услышал легкие-легкие шаги. Шаги ребенка, но никак не взрослого.

«Страхуют они, — подумал Новиков. — Стариков уважают… Эх, дурак я, дурак. Надо было Юрку попросить, чтобы к Дудареву человека приставил. К Арабескову. Начальник отдела всё же».

Вот когда пригодился бы старенький, но шустрый Опель, а так пришлось ножками до «Театральной» и далее подземкой по Замоскворецкой линии до «Динамо». И все равно получилось на удивление быстро.

Код на входной двери был еще старый, в подъезд Новиков попал легко, и сразу же увидел в просторном фойе загорелого пацана в трусах и футболке с кожаной папкой в руках. Как-то не вязалась эта застиранная футболка с папкой из настоящей кожи, старинной такой, коричневой, местами потертой, с облезшим золотым замочком. Мальчишка кого-то ждал.

Легкие шаги. Ребенок.