Клиника Сперанского

Сегодня Родькин тоже припозднился, и Никита с Новиковым не застали его врасплох.

«Э-э, братишка, — подумал он, увидев безумные выпученные глаза Новикова, — да тебе в самую пору в желтый дом, а не по гостям шастать». Но, услышав просьбу давнего своего дружка Никиты помочь Андрюхе и тем более увидев вздувшуюся, готовую лопнуть шишку на голове Новикова, сменил точку зрения. С такой дулей еще не так глаза вытаращишь.

В маленькой комнате за ширмой у него был врачебный кабинет, куда он притаранил с работы списанный операционный стол, рефлектор и набор инструментов. Последнее он, втайне мечтающий о профессии хирурга, мягко говоря присвоил, таская домой по инструментику, пока не собрал полный комплект.

Заставив Новикова раздеться до трусов, Родькин облачил его в длинную белую рубаху, уложил на стол, приподняв изголовье так, что шишка встала почти вертикально, а подбородок уперся чекисту в грудь. Нет, так было неудобно, да и Новиков начал задыхаться. Тогда он усадил Андрея на стул и приспособил ему на шею специальную клеенку таким образом, чтобы кровища и гной скапливались в ней, а на пол не попадали.

Обработав шишку спиртом, подумал немного и вдруг вонзил в неё скальпель. Новиков, естественно, заорал, он же сказал ему мягко, почти задушевно:

— Чего орешь-то, дурик? Чай, не зубы сверлю.

Выпустив из дули неаппетитную жижу, надрезал кожу, раздвинул пинцетом и, присвистнув, заметил:

— Знакомая вещица.

Ухватил что-то пинцетом, начал вытягивать из раны, Новиков взвыл.

— Вижу, вижу, — сказал Родькин.

— Что видишь? — полюбопытствовал Никита, которого Родькин за ширму не пустил, а усадил у окна.

— Да тут такие фиговинки, — отвечал Родькин, выуживая наружу кровавый комок и отстригая ножницами мешающие движению розовые нити. — Финтифлюшечки такие, Никита. Уж и не знаю, может это нейроны? Я не нейрохирург.

— Так он же дураком станет, — сказал Никита. — Ты, Колян, смотри, лишнего ему не отстриги.

— Нет, Никита, это, пожалуй, не нейроны, — отозвался Родькин. — Это щупальца осьминога.

— Что, что? — спросил Новиков, испытывая огромное облегчение от того, что дятел перестал мучить, а боль сделалась притупленной и после пережитого почти приятной. — Какого осьминога?

— Вот этого, — Родькин показал ему зажатый пинцетом кровавый комок со свисающими нитями, после чего опустил «осьминога» в фарфоровую чашечку и занялся обработкой раны.

Новиков терпел, хотя порой было очень больно.

Зашив рану, «доктор» щедро обмотал его голову бинтами, а сверху натянул вязаную шапочку.

— В какой банк перевести счет? — сказал Новиков, чувствуя себя в этой шапочке дурак дураком.

— Да ладно, отмахнулся Родькин, наливая в фарфоровую чашечку воду, которая тут же стала красной.

— Так что же за осьминог? — спросил Новиков.

— Понимаете, товарищ, — ответил Родькин несколько отстраненно, потому что был занят промывкой. — Как-то в одной собаке, которая загрызла человека, мой коллега нашел точно такую же вещицу. Только та не умела врастать в мозг, а эта, черт её задери, похоже умеет.

Глава 15. Удача

— Был у меня приятель, некто Аскольд Шубенкин, — продолжал Родькин, очищая «вещицу» от мяса. — Как-то он, как и ты, пришел ко мне и пожаловался на то, что в башке его кто-то постоянно орёт, отчего она, в смысле башка, вот-вот лопнет. И была у него, товарищ, на голове такая же шишка, как и у тебя, только он не дал её вскрыть. Потом исчез, будто корова языком. Ну вот, какая прелесть.

Отмытая «вещица» оказалась микрочипом, точно таким, какой хотел замылить, а потом дорого продать хитрый Носков.

— Не вредно его водой-то? — спросил Новиков, подавив в себе острое желание немедленно забрать микрочип. Рано еще, Родькина нужно было раскрутить.

— Что вода, что кровь, — ответил Родькин, положив микрочип сушиться на салфетку. — Думаешь, коротнёт? Если бы коротило, в черепушку не вставляли бы. Как думаешь, что это?

Новиков пожал плечами.

— Как она к тебе попала?

Новиков вновь пожал плечами и спросил:

— А что за собака? И кого загрызла?

— Пенсионера одного с чудной фамилией, — ответил Родькин. — Не помню.

— Шмака? — подсказал Новиков.

— Точно, — согласился Родькин. — Откуда знаешь?

— Читал где-то, — соврал Новиков.

Вот уж удача, так удача, зацепочка такая, что будь здоров.

— И я читал, — ввернул Никита, которому у окна было скучно, тоже хотелось поболтать.

— Пошли на кухню, — предложил Родькин. — Обмоем.

Они перешли на кухню, и здесь Родькин, поставив на газ чайник, продолжил:

За эту штукенцию, что нашли в собаке, нам с коллегой, между прочим, отвалили десять тысяч. Не возражаешь, товарищ, если я и эту, твою, пристрою тысяч за двадцать? Делим на троих, получается почти по семь тысяч на брата.

— Третий — это Никита? — предположил Новиков.

— Естественно, он же тебя привёл.

— А не привёл бы, я бы помер? — наивно спросил Новиков.

— Не знаю, не знаю, — ответил Родькин. — Шубенкин же куда-то делся.

— Расскажи-ка мне про этого Шубенкина поподробнее, — попросил Новиков. — Что-то фамилия знакомая.

— Ты мне сначала ответь — да или нет?