Клиника в океане

Меня поразило равнодушие, с которым начальник НЦБ говорил о бедной китайской девушке. Конечно, она ведь не международный преступник Эскаведа, не убийца-террорист Хусейн и даже не рядовой агент Моссада! Мэй – простая официантка, ее судьба интересует только ее родного брата, а для остальных она – лишь имя в списке. В лучшем случае о ней мельком упомянут на суде, назовут ее имя среди имен других жертв преступлении, совершенных этой компанией!

– А Фэй Хуанг? – спросила я после паузы, во время которой пыталась справиться с внезапно охватившей меня злостью.

– Ваш повар? Он, знаете ли, исчез – просто как сквозь землю провалился... В этом деле многовато удивительных исчезновений, не правда ли?

Ну, слава богу, хоть какое-то утешение! Значит, Фэй не погиб и предпочел сбежать, прежде чем начался массовый «разбор полетов» с участием Интерпола и разведок нескольких стран.

– Этот парень – темная личность, Агния, – сказал Еленин. – Вам страшно повезло, что он, волею случая, оказался на вашей стороне!

Он даже не представляет, насколько правильное соображение высказал!

– Ну, говорите, Агния, – вдруг сказал Еленин и, совершенно неожиданно для меня, подмигнул мне левым глазом! Хотя, допускаю, что это мне показалось, ведь на двоих мы уже «уговорили» две бутылки игристого, а оно оказалось довольно крепким.

– Вы... что сейчас имеете в виду, Илья Константинович? – решила уточнить я.

– Что я могу для вас сделать, чем порадовать? Можете просить все, что угодно, кроме выдачи государственной тайны, хотя, пожалуй, я и так сказал уже гораздо больше, чем требовалось.

– Вы правы, у меня есть одна просьба. Как у Интерпола обстоят дела с ветеринарным контролем?

– С ветеринарным... Господи, Агния, что за мысли лезут вам в голову, ума не приложу?!

– Понимаете, есть один песик...

* * *

Юбер удобно уложил свою большую голову мне на колени. Его брови двигались вверх-вниз, когда пес переводил взгляд с Еленина на меня. Домой мы летели в частной «Сесне» – непозволительная роскошь, но иным способом миновать ветеринарный контроль просто не представлялось возможным. «Пробивание» всех необходимых документов заняло бы черт знает сколько времени, кроме того, начальник НЦБ, похоже, решил, что мы с Юбером заслужили небольшое «угощение» в виде частного самолета со всеми удобствами, включая шампанское, телевизор и собачий корм. Пес тихо млел, пока я почесывала его за ухом, и наверняка понятия не имел о том, что с того момента, как три его лапы сошли по трапу «Панацеи» на причал, жизнь его резко изменилась. Шилов уже был в курсе, что я прилечу не в одиночестве, – может, это и не тот сюрприз, которого ждут с нетерпением, но, во всяком случае, явного неудовольствия по этому поводу мой муж не выказал.

– Я познакомлю тебя с Кусей, – ласково проговорила я, поглаживая выпуклый пятнистый лоб пса. – Она тебе понравится!

Куся – моя черная терьерша. Вернее, моя бывшая черная терьерша, потому что с тех пор, как я переехала к Шилову, сынуля и мама наотрез отказались с ней расставаться. В конце концов мы пришли к своеобразному компромиссу: Куся постоянно живет с мамой и Дэном, а я навещаю ее так часто, как только могу. Но я скучаю, мне требуется постоянное присутствие собаки в доме. Так здорово, когда тебя встречает близкое существо, собака – она всегда рада тебя видеть, приносит в зубах тапочки и виляет хвостом. Теперь у меня будет Юбер. У него, правда, некомплект конечностей, зато веселья и здорового щенячьего задора – хоть отбавляй!

Еленин «завис» над своим ноутбуком, не видя и не слыша ничего вокруг. Я полезла в карман джинсов и достала оттуда маленький прозрачный пакетик. Он лежал на прикроватном столике в моем номере, я увидела его, выйдя из душа. На мою ладонь из пакетика выпал золотой кулон в форме замысловатого иероглифа. Теперь я знала, что он означает – «чайка», единение стихий воды и воздуха... Я полюбовалась им: свет заходившего солнца, лившийся сквозь стекло иллюминатора, отражался и играл на всех гранях украшения. Сняв с шеи цепочку, я надела на нее кулон и защелкнула замочек цепочки на своей шее.

– Эскаведу схватили! – внезапно воскликнул Еленин, отрываясь от монитора.

– Ну, слава богу! – с облегчением воскликнула я.

– Это хорошая новость, – продолжал начальник НЦБ, и я притихла, поняв, что сейчас последует плохая.

– Хусейн мертв.

– Что-о?! Как...

– Два удара – в гортань и в шею... Его собственный «фирменный знак»! К счастью, он уже сообщил нам все, что знал, иначе мы оказались бы в весьма затруднительном положении во время допроса Эскаведы...

Я уже не слушала. Новость меня потрясла. Как, простите, человек, находившийся под неусыпным надзором Интерпола двадцать четыре часа в сутки, умудрился погибнуть от рук неизвестного убийцы – и никто ничего не заметил?! Но гораздо больше меня волновал другой вопрос: чьих рук это дело – Моссада или Фэя? Однако, кто бы ни расправился с Имраном Хусейном, – правосудие, похоже, свершилось...

Пилот сообщил по рации, что самолет подлетает к аэропорту Шереметьево, и мы с Елениным пристегнули ремни.

Эпилог