Клиника в океане

– Во-первых, он – ученый. Нам с вами этого не понять, Агния, но есть люди, одержимые некой идеей фикс. Многие из них – бескорыстные служители науки, но Эскаведа – не из таких. Он всегда мечтал о больших деньгах и о славе, но для этого ему требовалось изрядно потрудиться. Если бы его эксперименты увенчались успехом, он не просто продал бы результаты своих исследований какому-то государству, но диктовал бы условия. Это – весьма заманчивая перспектива для человека с амбициями! Эскаведа всегда считал, что главное – достичь желаемой цели, а путь, каким ты ее достиг, не имеет значения. Кто, скажите, сейчас подсчитывает, сколько народу погибло из-за так называемых великих открытий – таких, например, как ядерный и водородный синтез? Вот и Эскаведа полагал, что, стоит ему добиться успеха, и он сразу же окажется на вершине мира, всеми почитаемый, как «Человек-с-горы» – тот, кем он много лет и был во плоти в глазах крестьян из амазонских джунглей.

– Прямо «Сердце тьмы» какое-то! – пробормотала я.

– О, вы читали Конрада?

– Да, я умею читать, Илья Константинович. Я вам больше скажу: и писать – тоже. Правда, только печатными буквами...

– Ну простите, простите меня, Агния! – виновато развел руками Еленин. – Просто я этого как-то не ожидал... приношу вам свои искренние извинения.

На самом деле я прочитала роман Джозефа Конрада лишь потому, что мы с Шиловым как-то посмотрели старый фильм с Мартином Шином под названием «Апокалипсис сегодня». Муж сказал, что фильм сняли по нашумевшему роману, и я, не желая признавать собственную серость, на следующий же день купила книгу. Язык показался мне тяжеловесным, зато идея романа произвела на меня большое впечатление. В романе речь шла о том, как человек попадает в дикое племя и постепенно становится тираном. Очевидно, Эскаведе-Монтанье не давал покоя этот образ, и он всеми силами пытался воплотить его в жизнь.

– Самое обидное, что он и в самом деле врач, как говорится, от бога! – вздохнув, произнесла я, горестно подперев подбородок ладонью. – А еще мне казалось, что он неплохой человек...

– Он такой и есть, Агния, – с теми, кто лично ему нравится, с кем ему нечего делить. До тех пор, пока вы оставались просто милой российской дамой-анестезиологом, Эскаведа проявлял к вам симпатию, но, как только он почувствовал, что вы представляете собою опасность для него, копаетесь в обстоятельствах гибели Люсиль Ламартен... мгновенно стали его врагом. А враги Эскаведы, как и враги Имрана Хусейна, долго не живут! Так, судя по всему, произошло и в случае с Ван Хасселем. Его присутствие на судне все меняло, ведь он знал Монтанью, причем знал как Эскаведу! Наверное, поначалу Монтанья не слишком беспокоился, возможно, он даже попытался привлечь бывшего коллегу к своим экспериментам. То ли Ван Хассель отказался ему помогать, то ли он попытался шантажировать Монтанью... Ван Хессель понимал, что меньше всего на свете Эскаведа хотел бы попасть обратно в Россию, где его приперли бы к стенке. Еще в меньшей степени Монтанья мечтал о возвращении в Латинскую Америку, где его, несомненно, приговорили бы к смертной казни. Таким образом, Ван Хассель стал для Монтаньи опасен, поэтому от него следовало избавиться. И сделал это Хусейн – ему не впервой.

– Как вы узнали?

– Он сам рассказал. В отличие от Сафари, который молчит и делает вид, что ни к чему противозаконному не причастен, этот ублюдок поет, как кенар: он так боится, что его передадут в руки сотрудников Моссада, что готов пойти на любую сделку. В действительности во время той темной заварушки, связанной с убийством Аль-Мамбхуха, погибли несколько отличных агентов израильской разведки, а Моссад никому не прощает убийства своих товарищей: ступив хоть одной ногой на землю Израилеву, Хусейн уже гарантированно может считать себя покойником.

И помяните мое слово: он будет молить о смерти, потому что Моссад умеет мстить!

– А за что он убил Люсиль? – спросила я. – Это точно он – после того, как Сара Насер рассказала мне, каким образом убили этого Аль... господи, никак не выговорить, ну и имечко, честное слово!

– И как же? – поинтересовался Еленин. – Вы, похоже, знаете больше меня, ведь я не беседовал лично с живым агентом Мосада!

– Того араба убили при помощи двух ударов в шею и гортань, как и в случае с Люсиль. Очевидно, это «фирменный знак» Хусейна: он предпочитает, чтобы жертва сначала помучилась какое-то время от недостатка кислорода, а потом быстро прекращает ее страдания – вторым ударом. Но я так и не понимаю, каким боком Люсиль перешла ему дорогу?

– Не ему, а Эскаведе, – покачал головой Еленин.

– Эскаведе?!

– Или Монтанье – как пожелаете. Вы знали, что Люсиль Ламартен одно время работала в Боливии?

И тут меня как током ударило. Разумеется, я помнила наш разговор с француженкой, когда мы были на Гоа, и ее рассказ о Святом Себастьяне, о злом духе Чинчакамаке и о «Том-кто-живет-на-горе»... Господи, да ведь она об Эскаведе говорила!

– Значит... Люсиль, выходит, знала Мон... Эскаведу?!