Клиника

Эми невольно вспомнила снимок, найденный в помещении мусоросжигателя. На нем была изображена женщина в бикини на морском побережье. И дата — двухтысячный год. Она вздрогнула. Женщина с той фотографии — точно не пациентка «Соснового края», ведь лечебница закрылась за два года до начала нового тысячелетия. Похоже, в мешках перед печью лежали ее вещи. Почему их не отправили на домашний адрес клиентки клиники?

Еще серия фотографий, вставленных в кармашки маленького альбома без обложки. Шестидесятые годы, семейный альбом. В центре первого фото стояла роскошная красавица с блестящими кудрями и стройной фигурой. Шелка, бриллианты… Рядом с ней холеный мужчина — супруг? — и мрачная девочка. Семья позирует у подножия каменной лестницы в итальянском стиле, окаймленной по краям фигурно подстриженными кустиками — словно картинка из книг по садоводству.

Эми перелистнула страницу. Прошли годы, и мать семейства располнела. Бежевый костюм с топом в виде туники. Живот женщины выпирает из-под него, словно суфле из кухонной формочки, саржевые брюки туго натянуты на полных бедрах. У девочки с первой фотографии все то же мрачное выражение лица. Смотрит прямо в объектив, глаза холодные, рот сжат в тонкую линию. Мать держит на поводке сидящую у ног породистую немецкую овчарку.

Эми ожидала увидеть рядом с ней состарившегося мужа, однако на этом этапе жизни семьи его, похоже, не было. Альбом заканчивался снимками совсем растолстевшей матери и дочки, уже подростка, игривой и грациозной девушки. Знакомые черты… Привлекательна, стройна, волосы откинуты назад, подчеркивая высокие скулы. Доктор Кавендиш…

Из альбома выпала газетная вырезка. Эми осторожно развернула хрупкую пожелтевшую бумагу и прочла текст заметки. Ее сердце заколотилось; вырезка затряслась в дрожащих руках.

Сняв трубку телефона, Эми попробовала набрать номер родителей. Никто не ответил, и она позвонила своему единственному другу, Даррену.

— Привет, Даррен слушает.

— Даррен, это я, Эми! Тут происходит что-то странное! Я…

— Ха-ха, я пошутил. Эй ты, козел, оставь сообщение после длинного сигнала…

Эми уронила трубку на рычаги и отскочила от стола, будто несколько шагов назад могли стереть в памяти те тайны, что она узнала.

Дверь кабинета распахнулась, и снимки, словно сухие листья, разлетелись по полу. Эми испуганно заморгала в полумраке, услышав суровый голос:

— Что вы тут делаете?

67

— Кто вы? — пискнула она.

Женщина с землистым лицом, зацепив пальцем пояс ее куртки, молча вела Дженни в палату. Дышала она мелко и часто, словно совсем выбилась из сил. Войдя в комнату, улеглась на взвизгнувшую пружинами металлическую больничную кровать, забилась под изжеванные простыни и свернулась калачиком.

Вдоль стен палаты расположился ряд коек — в том же порядке, как их расставляли в старой лечебнице. Только теперь они не были выровнены по линеечке — пациентки невольно смещали их своими беспорядочными движениями, и кровати стояли под самыми разными углами к стене. Над каждой койкой были протянуты металлические планки, с которых свисали потрепанные шторки на жестяных петлях. На облупившихся, словно неухоженные ногти, прикроватных тумбочках стояли стеклянные вазы с увядшими хризантемами. Вода в них — темно-коричневая, листья цветов — сморщенные и засохшие. У вазочек лежат просроченные косметические наборы с открытыми тюбиками и пудреницами.

Дженни провела дрожащими пальцами по зеркалу в перламутровой оправе, ощутив его сколы и трещины, и глянула на развешенные по стенам постеры. Жующие жвачку улыбающиеся эстрадные певцы и кинозвезды семидесятых и восьмидесятых. По центру каждого постера проходила вертикальная полоска — картинки выдернули из журналов, виднелись дырки от скрепок.

В комнате пахло дезинфекцией и смертью. Похоже, тела находящихся здесь женщин гнили изнутри. Всего в палате было восемь коек и четыре пациентки; правда, не все из них сохранили человеческий облик. Казалось, потяни их тонкую желтую кожу, облепившую кости, и та разорвется, как тонкий пласт раскатанного теста. Две женщины спали, еще две лежали, уставившись в стену и тихо повторяя какую-то мантру.

Дженни подошла к наглухо задернутой шторой койке. Со скрежетом железных колец отвела в сторону плотную ткань и робко глянула на пациентку.

Женщина дышала с трудом; ее грудная клетка тяжело поднималась и опадала. Спутанные рыжие кудри, напоминающие воронье гнездо, разметались по грязной подушке. Дженни прочла надпись, сплошной строкой отпечатанную на наволочке:

Имущество лечебницы «Сосновый край» Имущество лечебницы «Сосновый край» Имущество лечебницы «Сосновый край» Имущество лечебницы «Сосновый край» Имущество лечебницы «Сосновый край»