Клинки города ярости

– Я искренне считал, что он откликнется на магию волхатов. Думал, твоя теория – глупость. Ты оказалась права, мин кие́н. – Мансур понурил голову, но голос его звучал так же холодно, без единой нотки признания неправоты.

– Я хочу задать всего один вопрос, отец: знай вы, что Аждарха привяжется ко мне, запретили бы даже приближаться к озеру?

От переизбытка чувств я поднялась на ноги и оперлась руками о столешницу, отчего Мансур лишь изогнул бровь, а Герш испуганно отодвинулся подальше.

– Зачем вы разыграли спектакль с коронацией, отец, если не планировали отдавать власть в мои руки? Кто я для вас? Ширма, которой можно прикрыть любые кровавые дела, которые сотворит Аждарха?

– Я никогда не видел в тебе ширму, Амаль, – мягко произнес Мансур, а после кивком приказал Гершу выйти.

Тот поспешно убрался прочь, и мы остались вдвоем – паук и муха-глупышка, попавшаяся в его паутину.

– Мечта последних двадцати лет моей жизни заключается в тебе, – проникновенно заговорил Мансур. – Я закрываю глаза и каждый раз вижу, как ты садишься на трон Нарама. Я не позволю лишить меня этой мечты даже тебе самой. Ты убила Айдана, стремясь занять место воеводы, но разве тебе его достаточно? Разве ты согласна всю жизнь зависеть от императора и его мягкотелого сынка, который взойдет на трон после смерти отца? Ты согласна выйти замуж и отдать власть в руки мужа? Твой удел – всего лишь супруга воеводы. Этого ты хочешь? Я предлагаю тебе трон и государство. Не жалкую провинцию в составе империи.

Я отвела глаза, едва сдержавшись, чтобы не огрызнуться. Снова возвышенные речи, которыми не так давно он заморочил голову девчонке с разбитым сердцем. Какой же жалкой я была! Какой чуши поверила. Сколько крови и оборванных человеческих жизней крылось за словами «трон и государство». «Мягкотелый» сынок императора болью и коварством заставил меня открыть глаза. Мне даром не нужна такая награда, если заплатить за нее придется несоизмеримую цену! Нарам останется в составе империи, но в тысячах семей отцы и мужья продолжат жить рядом со своими близкими, а не в их разорванных горем сердцах. Я – слабый потомок волхатов, нет во мне горячей крови и воли к свободе, но мне не стыдно. Зато никто не посмеет упрекнуть меня в том, что я отправила подданных на растерзание навирам и армии целой империи.

– Я не хочу оставлять провинцию под гнетом империи. Мы с вами на одной стороне, но вы должны понимать, что я никогда не стану ширмой, не стану послушной куклой, которую можно дергать за веревочки. Вы сказали, что мечтаете подарить мне трон, но подарите ли мне реальную власть?

Наши с Мансуром взгляды, слишком похожие друг на друга своей тяжестью, схлестнулись. Я не понимала, о чем размышляет он, как и он наверняка не понимал, что у меня на уме.

– Именно поэтому я обманом и шантажом привязала к себе змеиного царя. Мне нужна уверенность, что за моей спиной вы не устроите кровопролитие, которое я не одобрю. Если вы называете меня кааном, то и считаться со мною обязаны.

– Я отдал этой цели десятилетия, ты же узнала обо всем три месяца назад. Как смеешь ставить мне условия? – взвился Мансур.

Я окинула его холодным взглядом и подняла над столом руку, окольцованную Аждархой.

– Пусть мы еще не поняли, что произошло с Аждархой и почему он стал… таким, но не забывайте, что отныне змеиный царь привязан ко мне. Поэтому я ставлю вам условия, отец. Это ваша вина, что я столько лет жила в неведении. Меня растили в нелюбви к семье, поэтому я не доверяю никому, кроме самой себя.

– И моего второго советника, – процедил Мансур. – Вот уж не думал, что полудемон воспылает страстью к моей дочери и забудет о верности мне самому.

– Вы не правы. Он заботится обо мне как о будущем правителе. – Мой голос непозволительно дрогнул. Неужели чувства Эрдэнэ видели все, кроме меня самой?

– Расскажи это какому-нибудь молодому дураку, но не мне – человеку, прожившему жизнь. Ты перетащила на свою сторону мою ученицу, подбила ее на поступок, едва не стоивший вам обеим жизни, а Эрдэнэ не потребовалось и перетягивать. Он сам верным псом побежал следом. Мне не нравится ваша связь. Если не хочешь, чтобы я изгнал Эрдэнэ прочь, я больше не желаю видеть вас вместе.

Я и замуж за него выйду, если потребуется. Увы, но в одном Мансур был прав: воеводой без мужа мне не стать. Я могла бы упереться рогом и настоять на единоличной власти над провинцией, но народные волнения могут разрушить до основания мой и без того шаткий план. Вот если бы Амир остался жив… Не смей, Амаль! Только не сейчас!

– Я принимаю твои условия, мин кие́н. Ты – истинная дочь своего отца. Будь твой нрав податливей и мягче, я бы, пожалуй, разочаровался. Прими и ты мое условие: не путаться с Эрдэнэ. На тебя имеет виды наследник шаха Нашада. Поговаривают, он умен, молод и весьма недурен собой. Когда ты взойдешь на престол, мы объединим династии двух братских стран. Разве это не потрясающе?