Клинки и крылья

Змеи?… Альен вдруг понял — и у него перехватило дыхание. Он уже видел раньше эту красную, точно сгусток крови, сверкающую чешую. Видел кожистые крылья, по-орлиному распростёртые в потоках ветра; видел когти, узкое тело и жидкое золото глаз, слишком разумных для животного и слишком далёких от скучно-очевидных глаз человека.

Видел во сне Фиенни. В том самом сне, при испытании его последей работы. Фиенни снилось, что дракон прилетел в Вианту, столицу Кезорре, чтобы разрушить её; и то был именно этот дракон. Эта женщина-дракон.

Зеркало Альена вжалось ему в бедро и нагрелось, будто собираясь расплавиться. Перед ним была сама магия — искренняя, простая и древняя, а главное — сокрушительно свободная. Она была лишена вероломства тауриллиан, их изысканно-жестокого разума; не знала людской алчности и похоти к жизни, разрушительных копаний в себе; не ведала приземлённости агхов… Она просто жила, оставаясь самодостаточной, прекрасной и жестокой, как сама жизнь.

Сердце Обетованного — а может быть, и других миров.

Залюбовавшись драконицей («Тишайшая в Полёте» — это имя донельзя подходит ей), Альен еле успел рвануться к отшатнувшемуся от края портика Ривэну и зажать ему рот. Дорелийца парализовал страх: он побледнел и явно готовился закричать. А Альен почему-то думал, что это не может быть приятно существу с такими вот умными глазами… Драконица — не Дии-Ше и не поднятый мертвец; её лишь оскорбят напрасные вопли.

— Это большая честь для нас, о Андаивиль, дочь народа Эсалтарре, — Альен удерживал Ривэна (который пока не прекратил возмущённо дёргаться) и потому решил не рисковать, коверкая полное имя драконицы. — Я мечтал о том, чтобы встретить кого-то из твоих сородичей.

Он надеялся, что драконица поймёт его, раз уж поняла Поэта, так свободно вещавшего по-ти'аргски (наверное, этот язык просто мало изменился с эпохи первых людей, заселивших Обетованное). Из алых ноздрей с шипением вырвалось облачко пара, а верхняя губа приподнялась, обнажив устрашающего вида клыки.

«Я ТОЖЕ МЕЧТАЛА ВСТРЕТИТЬСЯ С ТОБОЙ, СМЕРТНЫЙ, — голос в его сознании по-грозовому громыхал, в буквальном смысле сотрясая уши — и в то же время, как бы безумно это ни звучало, не терял женственной нежности. От шока Альен выпустил Ривэна, но тот всё ещё не мог пошевелиться и беззащитно вцепился ему в рубашку. — НАКОНЕЦ-ТО ТЫ ПРИШЁЛ».

Ровно те же слова говорили ему, являясь во снах и видениях, тени Хаоса — те самые, что сейчас просачиваются сквозь нематериальный разрыв в ткани мира… Альен почувствовал, как руки со щекоткой покрываются мурашками.

Ты тоже ждёшь, что я открою разрыв до конца и избавлю вас от заклятия Порядка? — с замершим сердцем спросил он. — Тоже хочешь вернуть господство над обоими материками Обетованного?…

Альен произнёс это беззвучно, как сама драконица — потому что не хотел, чтобы те двое за спиной расслышали надежду в его словах… Драконье «да» осветило бы ему верный путь; искушение перестало бы быть искушением, превратившись в правильный выбор. Это оправдало бы всё, что он, возможно, совершит в будущем — как и всё, что уже совершил Фиенни.

А ещё он чувствовал, что у одной-единственной крылатой Эсалтарре больше прав на такие требования, чем у Поэта, Сен-Ти-Йи и вообще всех тауриллиан, сколько бы их ни осталось.

Однако в голове у него раздался мягкий мурчащий грохот (драконий смех?…); и Андаивиль, бесшумно взмахнув крыльями, подлетела чуть ближе.

«ТЫ ТАК ПРИВЫК, ЧТО ВСЕ ЧЕГО-НИБУДЬ ХОТЯТ ОТ ТЕБЯ, СМЕРТНЫЙ?… Я НИЧЕГО НЕ ХОЧУ. ВСЕГО-НАВСЕГО ЖИВУ, ЛЕТАЮ И ОХОЧУСЬ».

Но о разрыве тебе известно, раз ты ждала меня?

«ТЫ О ВРАТАХ В ХАОС? О НИХ ЗДЕСЬ ИЗВЕСТНО ВСЕМ, СМЕРТНЫЙ. МОЖЕШЬ ПОСТУПИТЬ, КАК СОЧТЁШЬ НУЖНЫМ. ВСЁ ЭТО НЕ МОИ ИГРЫ — НЕ ИГРЫ ЭСАЛТАРРЕ».

Просто я слышал… — Альен силился подобрать слова, не открывая ей до конца подлинных мыслей. Это было почти невероятно: драконица, как и оба тауриллиан, видела его насквозь. В этом шквале исконной магии он чувствовал себя голым, но совсем не как Поэт. Беззащитно-голым. — Слышал, что твои сородичи служат тауриллиан.

«МЫ НИКОМУ НЕ СЛУЖИМ! — в женственном голосе послышался гневный рык. — И НИКОГДА НЕ СЛУЖИЛИ. ЗАПОМНИ ЭТО, СМЕРТНЫЙ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ХОДИТЬ ПО НАШЕЙ ЗЕМЛЕ».

Значит, поддерживают, а не служат, — быстро исправился Альен. Драконица немного поразмыслила.

«НАВЕРНОЕ, ТАК МОЖНО СКАЗАТЬ. ИНОГДА МЫ ДЕЛИМСЯ С БЕССМЕРТНЫМИ СИЛОЙ — ИБО У НАС ЕЁ ВСЕГДА В ИЗБЫТКЕ, А ОНИ ЗАЧАХЛИ И ПОХОЖИ НА ТЕНИ САМИХ СЕБЯ… ИМ НУЖНА НАША СИЛА И ДЛЯ «МОСТА» ЗА МОРЕ, КОТОРЫЙ ОНИ ТАК РВУТСЯ ПОСТРОИТЬ, И ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ РАЗРУШИТЬ БАРЬЕР ПОРЯДКА. МЫ НЕ ПРОТИВ ЭТОГО И НЕ ЗА. НО НАМ ЖАЛЬ ИХ. ОНИ ЗАСЛУЖИВАЮТ СНИСХОЖДЕНИЯ».

Жаль, снисхождения?… Мстительная радость заклокотала в Альене; он едва удержался от того, чтобы обернуться и злорадно посмотреть на Сен-Ти-Йи.

Ты проводишь к Эанвалле меня и моего друга, о Андаивиль? Мне нужно взглянуть на врата в Хаос. Нужно к Золотому Храму.

Драконица вновь ответила не сразу, а потом забавно фыркнула. Альен ощущал, что она колеблется.