Клинки императора

Проплывающее мимо облако закрыло луну, погрузив ущелье в еще более глубокую тень. Каден с трудом мог различить силуэт Акйила, стоявшего в нескольких футах от него. Дальше маячили голые стены утесов и зубчатые вершины, не столько видимые, сколько ощущаемые во мраке. Каден медленно повернулся вокруг своей оси, выставив перед собой кол, ища какой-нибудь проблеск, движение, хоть что-нибудь, что могло бы предупредить его об опасности, прежде чем она подступит.

– Ты что-нибудь видишь? – прошипел он.

Единственным ответом Акйила было утробное «Ээк!» – словно кашель, который застрял у него в грудной клетке и не смог вырваться наружу. Каден повернулся к нему как раз вовремя, чтобы увидеть, как его друг медленно оседает на дно сухого ручья. Прежде чем Каден успел вскрикнуть, сильная безжалостная рука опустилась на его лицо, зажав ему рот.

Он не был мягкотелым слабаком – восемь лет тяжелого физического труда высоко в горах сделали свое дело. Он мог втащить ведра с водой в четверть своего веса вверх по сотне ступеней от ручья, мог бежать всю ночь по каменистым тропам. Он должен был оказать хоть какое-то сопротивление; однако державшая его рука была словно сделана из гранита. Когда он попытался бороться, вторая рука сомкнулась на его шее, сдавив горло. «Вот результат неудачных решений», – подумала та часть его существа, которая еще могла думать. В отчаянии Каден двинул своего противника локтем в живот, надеясь ослабить его хватку, однако брюшные мышцы этого человека были не менее твердыми, чем рука. Безгласный вопль Кадена был последним, на что он оказался способен перед тем, как его сознание угасло.

33

Он очнулся, сидя на жестком деревянном стуле, в окружении каменных стен. Перед ним горело несколько свечей, и когда он попытался открыть глаза, свет пронзил его голову спицей мучительной боли. Каден застонал и снова закрыл их. Он не знал, где находится, но когда к нему вернулось воспоминание о совершенном на него нападении, он напрягся, готовясь бежать или драться. Его руки и ноги не были связаны, и сквозь щелочки между веками он попытался определить, где дверь. Вряд ли его могли унести далеко. Он по-прежнему находился в Ашк-лане – доказательством тому были неровные гранитные стены. Может быть, если он…

– Нам пришлось потрудиться, чтобы принести тебя сюда без шума. Прошу, веди себя тихо, иначе все наши усилия пойдут насмарку.

Этот голос, сухой и жесткий, как дубленая кожа, был ему знаком, хотя в первые мгновения ему не удалось понять, откуда.

– Ума не приложу, что такого сложного в послушании, что оно с таким трудом дается молодым? – продолжал голос.

«Настоятель!» – вздрогнув, понял Каден и, невзирая на боль, попытался снова открыть глаза.

Он сидел посередине кельи Шьял Нина – скромной однокомнатной хижины, в которой Нин с Таном несколькими неделями раньше раскрыли ему тайну «кента». Нин спал в келье в спальном корпусе, как и остальные монахи, однако было известно, что он часто засиживался допоздна в своей келье, когда был занят важными делами. Как правило, приглашение в келью настоятеля не предвещало ничего хорошего, а сейчас их встреча начиналась в гораздо худших обстоятельствах, чем обычно. Впрочем, у Кадена так сильно болела голова, что он едва мог соображать, что происходит.

В очаге теплился слабый огонек, но это было единственной приветливой деталью в комнате. Нин сидел за пустым деревянным столом, подперев подбородок сложенными домиком пальцами и устремив на него пристальный взгляд своих темных глаз, словно Каден был каким-то доселе невиданным экземпляром белки, попавшимся в одну из его ловушек. В нескольких шагах от стола стоял Рампури Тан, уставившись в ночь сквозь маленькое окошко. Он пока что не произнес ни слова, даже не посмотрел на своего ученика, и Каден почувствовал, как его живот сжимается в комок, – неприятное ощущение, учитывая, что в голове по-прежнему грохотало, а ноги словно превратились в воду. Он снова застонал, но тут же подавил стон, повинуясь силе привычки: это не принесло бы ему сочувствия со стороны старших монахов.

– Акйил… – слабо проговорил он, тут же обнаружив, что его рот словно бы продраили суровым сукном. Его друга в комнате не было. – Где Акйил?

– Его здесь нет, – ровным тоном отозвался настоятель.

В обычных обстоятельствах Каден заскрипел бы зубами, молчаливо негодуя на такой ответ, но тут в его памяти всплыли найденные ими ножи, а затем и воспоминание о руке, зажавшей ему рот, не давая дышать…

– Торговцы! – вымолвил он. – Они…

«Что они? – спросил он себя. – Привезли с собой ножи?» Как он собирался объяснить тот факт, что они с Акйилом рылись в личном имуществе приезжих?

– Кто пытался нас убить? – спросил он вместо этого. – Вы их поймали?

Настоятель отвел глаза и принялся смотреть на неизвестную точку над левым плечом Кадена. Рампури Тан, не поворачиваясь от окна, тряхнул головой. Каден переводил взгляд с одного на другого, однако ни один из них, по-видимому, не собирался ничего говорить.

– Вы ведь их поймали, правда? – снова спросил он.