Клинки императора

Тристе безнадежно покачала головой, но впервые посмотрела ему в глаза. Ее лицо выражало усталую покорность.

– Мою мать, – ответила она, когда ее всхлипывания затихли настолько, что она смогла говорить. – Тарик сказал, если я не пересплю с тобой, он позаботится о том, чтобы ее выгнали из храма и заставили зарабатывать на жизнь, как зарабатывают обычные шлюхи.

– Из какого храма? – спросил Каден, чувствуя, как смятение внутри него уступает место нарастающему гневу. – Твоя мать – кто она?

Ему вспомнилась насмешливая улыбка Адива за ужином, самодовольство, с которым тот представил ему Тристе в качестве «подарка». Возможно, Санлитун и назначил этого человека на пост мизран-советника, но Каден не собирался оставлять его там надолго, если он так обращается с беззащитными девочками.

– Луетта, – сказала Тристе. Содрогания страха оставили ее, сменившись глубокой, неизмеримой скорбью. – Так ее зовут. Она лейна.

Каден посмотрел на нее. Лейнами звали верховных жриц Сьены, это были женщины, которых с детства обучали искусству наслаждения – во всех его видах. «Благовоспитанные шлюхи с высоким самомнением» – так отзывался о них Акйил, но он был прав лишь наполовину. Лейны действительно продавали свое искусство за деньги, но они имели не больше общего со шлюхами из Ароматного Квартала, чем грошовый торговец рыбой – с вестедскими купцами из Фрипорта.

Лейны были религиозным орденом. Как и хин, они делили свое время между обучением, практикой и молитвами, но им показалось бы смешным хинское стремление к нескончаемой строгости ваниате. Жрицы Сьены полностью посвящали себя удовольствиям. Они проводили дни и ночи в изучении танцев, тонких вин… и других, еще более соблазнительных искусств. Богатейшие люди города платили огромные деньги за то, чтобы провести в компании лейны хотя бы одну ночь – настолько огромные, что храм Сьены в Аннуре мог похвастаться не меньшим количеством золота, мрамора и шелка, нежели сам Рассветный дворец.

Однако невзирая на богатства, которыми их осыпали, лейны были преданы только богине, которой они служили, а не людям, столь щедро платившим за их внимание. Существовали правила, диктовавшие поведение лейны, определенные ритуалы, традиции, праздники, которые следовало соблюдать и почитать. Мужчина не мог запросто явиться в храм, швырнуть на прилавок мешок со звонкими аннурскими солнцами и потребовать, чтобы его обслужили. Так это не работало, по крайней мере если верить историям, которые слышал Каден. Даже императоры должны были относиться с почтением к служанкам богини.

– Адив не может этого сделать, – сказал он. – Он, может быть, и мизран-советник, но он не властен над храмом Сьены.

– Может, – отозвалась Тристе, энергично кивая. – Ты его не знаешь. Он может!

Она села на кровати, плотно прижав одеяло к груди.

– Что ж, я прослежу за тем, чтобы он этого не сделал, – твердо ответил Каден. – Все очень просто. Я позабочусь о том, чтобы Луетте – твоей матери – не причинили вреда.

Он произнес это с большой уверенностью, искренне надеясь, что его слова окажутся правдой.

Впервые за все это время на обращенном к нему лице Тристе появилось нечто, напоминающее надежду. Это чувство было глубоко погребено под страхом, недоверием и сомнениями, но оно в ней было. У Кадена потеплело в груди, когда он это увидел.

– Как Адив… отыскал тебя? – медленно спросил он.

Тень пробежала по лицу Тристе, но она ответила с готовностью:

– Я выросла при храме. Всю свою жизнь я жила там.

Плавным движением руки она убрала с шеи прядь черных волос, открыв татуировку в виде ожерелья – по крайней мере, это выглядело как татуировка, хотя Каден никогда не встречал настолько тонкой работы.

– Что это? – спросил он.

– Это значит «рожденная от богини», – ответила Тристе.

Каден покачал головой: он впервые слышал это выражение.

– Моя мать всегда говорит: «Мужчины хотят блаженства без обременений». К нам в храм приходят только богатые люди, и они хорошо платят, но у каждого из них есть имя и владения. У них есть собственные, настоящие дети, о которых они должны заботиться.

Кадену показалось, что он уловил в этих словах нотку горечи, однако девушка продолжала, не опуская глаз:

– Лейны соблюдают меры предосторожности; моя мать показала мне все нужные травы и снадобья… – Она слегка покраснела и поспешно добавила: – Хотя я в них и не нуждалась, она все равно научила меня, просто ради уверенности. Как бы там ни было, даже если ты осторожна, иногда это все равно происходит – иногда лейна зачинает от мужчины и рожает ребенка. Тогда у нее есть выбор: она может либо убить новорожденного, либо отметить его как рожденного от богини.

Она снова дотронулась до татуировки у основания своей шеи, словно желая убедиться, что она еще там.

Каден начинал догадываться, к чему все это ведет; если вдуматься, это казалось вполне логичным.

– Рожденные от богини принадлежат Сьене. Мы никогда не сможем ничем владеть или что-то унаследовать, никогда не сможем претендовать на имена наших отцов. Большинство из нас даже не знают, кто их отцы!