Клинки Юга

На это Фредерик скептически приподнял бровь, шумно выдохнул воздух, освободив легкие, и тут же ринулся в новую атаку, нанося колющие удары, то справа, то слева. Ноги его с легким шелестом скользили по каменному полу, шаг за шагом, быстро-быстро, а рука с клинком в том же темпе низала воздух, словно игла шустрой, искушенной в своем ремесле швеи. На эти хитрости Бертрам ответил стремительными хлещущими блоками «крест-накрест» и таким же быстрым отходом назад, ни разу не запнувшись. Еще секунда, и Фредерик, заканчивая наступление, в глубоком выпаде почти распластался на полу, целя снизу вверх в шею кузену. Тот опрокинулся назад, ударом ноги отбил желающий ранить клинок, перевернулся через себя, встал прямо и сказал, как только что Фредерик:

– Фу-уф.

Именно в этот момент король уже держал кончик меча у его живота:

– Есть!

– О! – с досадой мотнул головой Бертрам. – Когда ты успел?

Фредерик отвел клинок, выпрямился из приседа и пожал плечами:

– Это неважно… Кстати, где твой брат? Все пытается примерить корону Эрина?

Восточный Судья, пару раз глубоко вздохнул, чтоб восстановить дыхание, и отдал меч подбежавшему оруженосцу, принял из его рук полотенце, ответил, вытираясь:

– Ты прав – он с самого утра в саду. Уследил, что княжна любит там гулять и пошел ее выслеживать. Точнее – ухаживать за ней. Очень уж она ему приглянулась.

– А клялся, что никогда больше не влюбится, – заметил Фредерик, также отдав клинок пажу.

– Разве можно всерьез воспринимать слова, сказанные в отчаянии? – возразил Бертрам. – Климент молод и порывист. А то, что произошло, человека опытнее да постарше выбило бы из колеи. Ты себя вспомни.

– Твоя правда, – пробормотал Фредерик, выпив стакан воды…

Полгода назад Судья Климент намеревался объявить о своей помолвке с юной красавицей леди Агнессой, внучкой сэра Милара, одного из северных баронов. Именно ее – румяную светловолосую красавицу – Климент представил Фредерику и Коре в день их свадьбы, как свою будущую невесту. Девушке тогда было четырнадцать лет, она распускалась, как розовый бутон, и юный Судья ждал, когда же ей исполнятся заветные шестнадцать. В Южном Королевстве именно после шестнадцатилетия девушкам позволялось выходить замуж. Но то, что начиналось безоблачно и радужно, окончилось трагедией.

За пару дней до помолвки барон Милар прибыл на взмыленных лошадях в замок Климента. Там уже вовсю готовились, превращая хмурую крепость в подобие небесных чертогов.

Милар принес ужасные известия. Проливая горючие слезы на плече Климента, он сказал, что его внучка тяжело больна и вряд ли поправится.

– Я ваш верный слуга, мой лорд. Я не могу подарить вам усыхающий побег, – так говорил убеленный сединами старик.

Климент в тот миг стал белее горных вершин и облаков над ними и потерял дар речи. Ни слова не говоря, он, как во сне, прошел в свои покои и закрылся там. Не выходил дня три, пока Фредерик и Бертрам, прибывшие в замок и узнавшие о таких несчастиях, громогласно не пригрозили вынести к чертям тяжелые дубовые двери комнат Северного Судьи.

– Выходи! – орат Восточный Судья. – Если вздумал повеситься, то – пожалуйста! Только получи сперва от меня братский пинок в качестве благословения!

– Это все из-за нас, – стонал рядом за колонной барон Милар. – Не хватало, чтоб еще и юный Судья пострадал!

– Неужели хворь Агнессы столь безнадежна? – спрашивал Фредерик.

– Поверьте, государь, это трагедия для меня, для всей нашей семьи, – отвечал барон. – Все лекари отказались от моей девочки. Все сказали, что спасения нет.

– Может быть, мои доктора помогут, – предложил Фредерик. – В свое время они чудеса творили.

– Если они явят чудо и спасут мою внучку, я прославлю ваше и их имена, государь, – низко кланялся барон.

Фредерик через голубиную почту дал знать мастеру Линару и шустрой Орнилле, что в них нуждаются. Без промедления оба врачевателя приехали со всем своим лекарским скарбом в замок барона Милара, чтобы осмотреть Агнессу и вынести свое решение.

Чуда не произошло.

Линар оказался бессилен, Орни – тоже. И если Линар отвечал на все вопросы родных девушки уклончиво, стараясь заранее не обезнадеживать, то знахарка сразу покачала головой, сказав: «Это воспаление кишок, ей не выжить».

Агнессу мучили сильные боли живота и сжигающая горячка. Она умерла на руках поседевшей от горя матери, жалобно плача и цепляясь за нее тонкими руками.

Климент, ничуть не стесняясь, плакал на ее похоронах и шептал, что никогда больше не полюбит другую.

Такие печальные события еще больше сблизили короля Фредерика и сыновей покойного лорда Освальда.

Бертрам и Климент стали частыми гостями в Белом Городе и в королевском поместье.

Молодые люди вместе охотились в древних лесах, изучали старинные фолианты, которыми была богата библиотека Фредерика, сражались в шахматы, разбирая сложные, хитроумные комбинации. С еще большим задором они делились друг с другом секретами фехтования и рукопашного боя, приемами судейской практики. Иногда лорды сообща разбирали какие-либо сложные дела. За это Судья Гит-бор в шутку назвал их троицу «Судейская банда».