Клинок архангела (ЛП)

— Ты не должна так говорить. — Сомкнув пальцы на её запястье, он поднёс ладонь к своим губам, запечатлев нежный поцелуй на её тёплой коже. — Ты планируешь бросить меня, Ингрид? — Она принадлежала ему душой и телом; она — смысл его существования.

— Никогда. — Прижиматься носом к носу — глупость, которую она делала, но заставляла его улыбаться каждый раз. — Но я бы не хотела, чтобы ты был одинок. Я бы не вынесла, грусти ты обо мне. — Прежде чем он успел заговорить, она добавила: — Но ты не можешь жениться на Татьяне. Мне не нравится, как она на тебя смотрит. — Он рассмеялся и снова поцеловал её.

— Злая женщина. — Но когда смех стих, он сказал неоспоримую правду. — Я не пущу в своё сердце ни одну другую женщину. — Он прижал палец к её губам, заметил в её глазах страдание.

— Я буду ждать, когда ты найдёшь меня снова. Так что не задерживайся».

Теперь он был близок к тому, чтобы нарушить обещание.

— Я предаю её?

— Я думаю, — сказал Рафаэль, чьи крылья отливали золотом на солнце, — твоя Ингрид была женщиной с великодушным сердцем.

Да, согласился Дмитрий. Ингрид никогда не проявлял открытых собственнических чувств — за исключением случаев, когда дело касалось Татьяны, которая действительно смотрела на Дмитрия с приглашением в глазах, которое не должно адресовать женатому мужчине. Воспоминание заставило его улыбнуться.

— А ещё она была ревнивицей.

Рафаэль рассмеялся

— Она одарила меня самым свирепым взглядом, когда подумала, что я пытаюсь соблазнить тебя. — А затем, вспомнил Дмитрий, когда поняла, что ангел был всего лишь другом, пригласила Рафаэля на ужин. Ингрид была так нежна, но без страха разговаривала с бессмертным, когда они стояли на только что засеянном поле, и этот бессмертный подошёл к их скромному столу.

— Не думаю, что мы снова смеялись так, как смеялись за тем столом.

— Это дорогое воспоминание, — сказал Рафаэль.

— То, которое я никогда не забуду, и которое никогда не поблекнет.

Он подумал, что ему помогло осознание того, что кто-то ещё помнит Ингрид. Помнил их детей. У Миши и Катерины были такие мимолётные жизни, но эти жизни выжгли себя в душе Дмитрия. И теперь там начало проявляться другое имя, имя охотницы, которая пробудила воспоминания о давно ушедших временах, даже когда начала вытеснять из памяти улыбку его жены.

«Прости меня, Ингрид».

— Каллистос, — сказал Рафаэль после долгих минут молчания, не сводя глаз с ангелов, перелетающих реку и приземляющихся на крыше Башни. Дмитрий заставил себя отвлечься от мыслей о двух женщинах — одной такой милой и домашней, другой охотнице, но с такими же нежными руками, — которые завладели его сердцем за почти тысячу лет существования. — Я предупредил всех наших людей в регионе. — Он знал, что вампир близко — насмешки слишком личные. По крайней мере, на Таймс-сквер Каллистос должен был задержаться, чтобы увидеть реакцию Дмитрия. — Но он старый и умный. — Однако возлюбленный Исис волновал его не так сильно, как похищенный ангел

— Переживёт ли мальчик постоянное использование Каллистос? — Выражение лица Рафаэля было мрачным, кости резко выделялись на коже.

— Он молод, всё ещё уязвим. Неизвестно, какой урон нанёс Каллистос.

«Охотница наготове?»

«Конечно».

Если Каллистос действительно безумен, чтобы попытаться отомстить, чем угрожал, она — его цель — потому что Хонор смертна, её гораздо легче ранить и убить. Как и Ингрид была смертной.

— Не в этот раз, — сказал он себе, и слова прозвучали как клятва.

Глава 33

Сорроу встретила Хонор сияющей улыбкой, когда охотница заглянула к молодой женщине через пару часов после возвращения из поместья Джианы, и она была в восторге, когда Хонор сказала, что пришло время для первого урока самообороны.

— Пойду, переодену джинсы. — Заехав домой, чтобы переодеться в длинные чёрные спортивные штаны в паре с простой тёмно-зелёной майкой, Хонор начала разминаться на частной лужайке за домом, пока другая женщина бегала внутрь.