Клинок белого пламени

Траэллита сжал кулаки... Но в тот же миг между ними встала Алинка, растолкав руками в разные стороны.

-- Обоих убью, -- ласково и мирно оповестила она. И далеко не ласково добавила: -- Сволочи.

Казалось, в ней ничего не изменилось особенно. Просто обозлённая... Но Ал увидел мрак на дне глаз, уловил немного более резкие, чем обычно, движения. Спокойную отстранённость. И полное отрицание самой себя. Он, как никто знал эту разрушительную ненависть к самому себе.

Не раздумывая, демон схватил девушку за руку и повёл за собой.

-- Куда мы? -- спросила девушка, покорно следуя за Пламенным через лес и отводя рукой ветви.

-- Подальше, -- отрывисто бросил Альтис.

Подальше от чужих глаз и ушей. Ал вёл её за собой не выбирая лёгкой дороги и кое-где приходилось то прыгать по буреломам, то пробираться ползком под низкими кустами. Оказавшись достаточно далеко от людей и бессмертных, Пламенный остановился, выпустил руку воительницы, обернулся и сказал:

-- Говори. -- Она поглядела удивлённо и он продолжил: -- Говори, Пламенная моя дочь и сестра. Говори всё, что хотела сказать мне, но молчала. Всё без утайки.

Алина лишь сжала губы в тонкую линию и синие глаза совсем заледенели.

Не пробравшись через дебри сюда нельзя было попасть. С одной стороны под небольшим, метра в два, обрывом текла река, а с других сторон везде были буераки и чащоба. Демон сел под небольшое, корявое дерево у обрыва. Воительница, немного подумав, расположилась рядом. Он был прав, этот проницательный и чрезвычайно умный маг. Прав. И это порой выводило из себя. Ей было что сказать. Немало скопилось невысказанных обид. Сил уже не было молчать. И она заговорила... и как только не был назван Альтис. "Сволочь" -- самое безобидное.

Когда повисло молчание, Ал смотрел на звёзды, пытаясь хоть как-то переварить сказанное... А она ткнулась лбом ему в плечо и тихо сказала:

-- Я люблю тебя, мой брат и отец. Ты самый лучший на свете бессмертный.

Он сидел некоторое время неподвижно. Повернувшись, обнял девушку за плечи. И был взгляд, глаза в глаза, душа в душу. Вспыхнуло Пламя, обнимая своих детей, излечивая незримые, но от того не менее тяжёлые ранения. "Твёрдая ты, Алинка... как камень..." "Сам как меч... Демон мой... Я дышать не могу, мне так больно..." "Мне тоже, маленькая. Мне тоже..."

Огонь, жестокий Огонь, Изначальное Пламя Творения не знающее пощады, всегда любило своих безумных детей. И они сгорали, греясь в этой излечивающей страшные раны любви Пламени.

"Мы проиграли. И это останется нашей виной". "Да, останется. Но пусть он живёт хотя бы в нас". "Держись. Мы ещё живы. Мы живы..." "Это ненадолго. Прости меня..." "Давно простил. И ты меня прости... Как думаешь, хоть память от нас останется?" "Может быть, в легендах... И то -- переврут..." "Путь. И то хорошо..."

Они вернулись в лагерь глубокой ночью, когда не спали только часовые, коими оказались безучастно глядящий в огонь Арох и настороженный Аллодис. Волк едва ли что-то видел вокруг. Даже не замечал спящего у костра Волчонка, скинувшего с себя тёплый плащ.

Пламенные переглянулись. Альтис подошёл к ребёнку, заботливо укрыл его, бесшумно исчез в ночи. Хорошо, когда есть сестра. Особенно такая, как Алинка.

-- Арох... -- Алина села за его спиной, обняла за плечи. -- Мы ещё живы, Арох, брат моего брата, мой брат. Мы живы...

Она говорила, обнимая заледеневшие плечи бога. Говорила о памяти, о жизни, о единстве, которое не позволит забыть... Сбивчиво и частенько непонятно, говорила, говорила... Пока Арох, судорожно вздохнув, не прикрыл лицо рукой. И тихо, отчаянно ответил:

-- В нас нет понятия смерти. У бессмертных этого нет! Смертные, умирая, не исчезают. У их душ есть дальнейший путь... А у нас -- нет! У нас даже нет души. Суть -- это ведь совсем другое... Суть даже не сравнивается с душой -- слишком разные субстанции. Мы не можем умереть, мы этого не умеем! Почему же тогда... Литис, Альтаир, Коган... Смерть бессмертного -- всё равно, что сделать подматерию -- надматерией, а Кошмара -- Творцом! Это -- невозможно...

-- Я знаю... знаю. Но мы пока живы, Арох. Мы живы...

-- Живы... -- этом повторил Волк и снова замер. Но Алина знал -- он уже не будет так страшно замкнут на смерти, понятие о которой в него не вложено.

Впился в предплечье ледяной болью живой браслет, заставив девушку скривиться. Давно уже Зерги не напоминала о себе, а сейчас вдруг с силой потянула силы и жизнь. Но взамен толкнулись в сознание тепло чужого присутствия, чувство поддержки и уверенности, что всё, в конце концов, будет хорошо. Только они должны, они обязаны дойти...

-- ...и отомстить, -- шепнула воительница. -- Мы отомстим им, Арох. Пусть эта мысль тебя греет.

Утром бессмертные снова молчали, не глядя друг на друга. Но Арох был внимателен к малышу, Альтис перекинулся несколькими словами с некромантами. Некое подобие жизни всё же вернулось к побратимам. И лишь когда полностью собранный отряд был готов к дороге, Стримбор остановился, отвернулся от своей лошадки. Оглядел побратимов и сказал, хриплым и ломким голосом:

-- Я не верю в смерть.