Клинок Белого Пламени

Побратимы поднялись, сцепили руки. Память подсказывала полузабытые слова, смысл которых навечно вплавился в их сути. Слова языка творения имеют глубокую подоплеку, лишь боги и демоны могли в полной мере оценить всю полноту смысла произнесенного.

– Нет времени, и не сотрет оно нашу клятву, и мы не забудем ее. Состарится мир, изменит свой лик, высохнут океаны, но даже если не будет мира, мы будем едины! Ничто не разделит нас никогда. Ничто и никто не встанет меж братьями…

«Мы – мир в мире, творение в творении, нерушимое в бездне. Нет реки времени, нет забвения для тех, кто станет целым» – так это звучало на изначальном.

– Ведь друг, ставший братом, – все равно что ты сам…

Алина стояла рядом с Альтисом и смотрела на оставшуюся от семерки искателей тройку. «Мой брат – мое сердце и суть» – такой на самом деле была сказанная девушкой фраза, извлеченная из обрывков их общих с демоном воспоминаний. Переплетая судьбы, сплавляешь жизни…

Ей хотелось плакать, но она улыбалась. Едины. Они были едины. Люди могут жить дальше, даже если умрет их смысл жизни, могут похоронить побратима и родного брата и жить… Люди, эльфы, оборотни, орки, прочие… Даже легендарные драконы. А эти… бессмертные… не могут. Как не может жить ни один смертный с вырванным сердцем. Какое-то время еще можно трепыхаться, пока враг сжимает в когтях твое собственное сердце, но это лишь агония. Похоже, они сами этого не понимали.

Притянув к себе сестру, демон положил ее ладонь поверх их сцепленных рук.

– Пока мы живы – наши братья будут жить в нас, – твердо сказал Альтис.

– Всегда, – в голос подтвердили Ветер и Волк.

Алина, оглядев троих, подумала, что они все-таки не так безнадежны, как ей показалось. И затеплившийся вновь огонек жизни в них разгорался все сильней. В них. Но не в ней.

Побратимы помолчали, пребывая где-то далеко отсюда. Стримбор весело улыбнулся:

– Теперь только Альтаира с хворостиной не хватает.

– Он нас тогда знатно высек, – хмыкнув, потер поясницу Арох. Попадало удирающим богам с демонами «докуда дотянется». А проворный, несмотря на свои габариты, демон дотянулся до каждого из бросившихся врассыпную мальчишек.

Альтис подавился смехом:

– Кем мы там у него были? Оболтусами, которых нерадивые няньки десять раз подкинули и ни разу не поймали?

– Он был, безусловно, прав! – вставила Алина. Бессмертные рассмеялись.

Шаги и шуршание мантии по полу были легкими, тихими, но слух у четырех бессмертных, встречавших утро у входа в храм, оказался на зависть острым.

– Простите, что докучаю вам своим присутствием, великие…

Старый храмовник выглядел не очень хорошо этим утром. Усталость бессонной ночи ясно проступила на человеческом лице. Из-за его спины ловко вывернул младший клирик и с почтительным поклоном преподнес бессмертным четыре золотых кубка, до краев наполненные густым, тягучим красным вином.

– И тебе доброго утра, старик, – поприветствовал Альтис, принимая кубок.

Он знал по опыту – там налито полулегендарное храмовое вино, преподносимое лишь богам и очень немногим смертным. Силы восстанавливало быстро, надежно и безвредно. Более того – оно излечивало все мелкие недуги и продлевало смертным здоровую молодость. Официально этого напитка не существовало. А на самом деле в готовящееся вино добавляли «Грёзу», в чистом виде являющуюся наркотиком для бессмертных. Перебродившая «Грёза» начинала действовать на людей самым благотворным образом и переставала вызывать эйфорию у богов. Об этом совершенно секретном элементе «напитка богов» не знали и сами боги… Ну кроме искателей и еще нескольких незаинтересованных в распространении информации бессмертных. Тайный ингредиент густого храмового вина, обретающий некоторые свои свойства только в мире смертных, с Велимора достать не так уж легко.

Альтис осушил свой кубок до дна, задумчиво покачал в руке, удивленно переглянулся с побратимами. В вине явно присутствовала чистая, неперебродившая «Грёза»!

Жестом велев послушнику собрать пустые кубки, старший произнес, покаянно склонив голову:

– Простите, великие, вам это было необходимо.

– Прощен, человек, – ответила Алина. Она впервые в жизни вкусила запретное и удивленно прислушивалась к изменениям в себе.

Стримбор собственнически сгреб девушку за плечи одной рукой так, чтобы она уперлась спиной в грудь бога. Невольно он перенял это движение от погибшего брата. И относиться стал к этой девочке немножко по-другому. Более трепетно. Но иначе чем ребенка все равно не воспринимал. Дело было не только в том, что Ветер старше Змея, если не по годам, то по духу, но и в том, что стоило ей полюбить одного из них, другие не могли больше воспринимать девушку иначе, нежели сестру. Пока она сама не откажется от Змея. Стрим склонился, поцеловал ее в макушку, как любимую дочку, и виновато сказал:

– Малыш, прости нас, старых идиотов. Мы тебя не всему научили.

Девушка задрала голову, взглянув в лицо Ветра:

– У тебя есть время исправиться.