Клинок Богини, гость и раб

– То обороняй, то сдавай! И что, что их больше?! Северяне стоят насмерть! Намоталась на своих югах, теперь черт-те что творит! Тупая баба!

Бансабира, до которой доходили такие слухи, сжимала челюсти – им ведь не растолкуешь, что в десяти случаях из десяти стоять насмерть куда легче, чем выжить.

Тридцать семь сотен бойцов под знаменами Оранжевого дома разбили лагерь в теснине меж холмов, напротив последнего занятого Яввузами укрепления. Отходить было некуда – это понимали обе стороны. Все решала теперь простая и грубая схватка.

Два командира и главнокомандующая стояли перед входом в ее шатер, оглядывая пурпурное воинство, насколько позволяла местность.

– Готовьтесь к сражению наутро, – приказала тану. Гобрий демонстративно поджимал губы, Гистасп немного хмурился, но не больше.

– Если к этому все пришло, мы могли дать бой еще в самом начале! Что за бессмысленные растраты времени и сил!

– Постарайся не повышать голос, – спокойно отозвалась Бану.

– Вы совсем не знаете северян, танин, – разочарованно протянул Гобрий.

Бансабира даже не обернулась в его сторону:

– Ну-ну, не стоит так оговариваться – мало ли на что способны женщины в ярости.

– Ну, знаете! – закипел Гобрий.

– Знаю, Гобрий. Знаю, что теперь на каждого северянина, которыми ты так дорожишь, не приходится и полутора вражеских бойцов. Отдыхайте.

В ту же ночь, последовавшую за стоянкой врага, Бансабира велела двумстам конникам на достаточном от оранжевых расстоянии нарезать круги около их лагеря и время от времени трубить во все роги.

Пожалуй, единственными, кто не осуждал Бансабиру, были те две дюжины бойцов, которые вместе с ней провернули недавнюю вылазку к алым. Иногда достаточно стать свидетелем всего одного безумства, чтобы признать совершившего его гением.

Бану сидела в шатре, размышляя о Горе: прав был наставник, когда говорил, что управлять малым и большим – одно и то же. Стоило признать – может, конечно, как человек Гор был скотом редкостным, но дело свое знал отменно. Интересно, где он теперь? Добрался ли до Западного Орса? Чем занимается там? Или вернулся в Храм Даг? Хотя вряд ли…

– Полгода прошло, – сказала Бансабира.

– Простите? – подался вперед Юдейр.

Бану вздрогнула – вот же, озвучила мысли.

– Да так, ничего. – Изящная не особо часто вспоминала Гора, точнее, делала все, чтобы забыть о нем. И сейчас момент для воспоминаний тоже был не лучший. – Юдейр, – позвала Бану.

– Да?

– Ты осуждаешь мои действия, как остальные?

Блондин подскочил с места.

– Г-госпожа! – Он, кажется, оскорбился. – Как вы можете такое…

– Осуждаешь или нет?

– Нет, – ответил, стараясь смотреть Бансабире в глаза честнее самого преданного пса. Женщина промолчала. – Я же ваш оруженосец, – еще тверже выговорил парень.

Ночь напролет, будто в помощь маленькой танше, лил дождь. К утру прояснилось.

Солнце за спинами пурпурного воинства поднялось почти на пол-локтя, когда войско Бансабиры выстроилось в три линии. На себя тану взяла основное командование; Гобрию доверила центр – пусть порубится с лихвой, выпустит пар; Гистаспа поставила во главе неполной конницы с правого фланга – ему полагалось обойти врага полукружьем и крюком вонзиться в тыл, располовинивая противника; легковооруженных с левого фланга доверила Раду. Двести человек оставила в резерве, приставив к ним Одхана; еще двести отсыпались после бессонной ночи. Рядом с собой держала только разведчика Энку, пару быстроногих гонцов и Юдейра – для связи с командирами.

В напутствие им – Гобрию, Гистаспу и Раду – Бансабира сказала всего одну фразу:

– Мы берем пленных.

С черным смакованием Бансабира, сидя верхом, глядела с возвышенности холма на избиение войск Оранжевого дома. Воины неприятеля сражались вполсилы. И неудивительно: очередной переход, разбивка лагеря, бессонная ночь из-за ее конницы, причем не просто бессонная, а нервная, проведенная в натужном ожидании атаки, в бессильном гневе на самих себя из-за невозможности втянуться в сражение с громыхавшими всадниками (ведь тогда их, скорее всего, завлекут в ловушку отдохнувшего и заранее расставленного войска!); пустые желудки – у оранжевых была масса причин прогибаться под ударами северян.

«Для настоящего сражения они слишком утомлены. Даже при должной выучке, даже с опытнейшими бойцами это трудно, – размышляла шестнадцатилетняя женщина. – Ты всегда так делал. Сначала выматывал меня до седьмого пота, а потом начинал тренировку с оружием. До кровавой рвоты».

Пленных оказалось почти сотня человек. Из них имеющих хоть какую-нибудь политическую ценность – пятеро; еще одиннадцать – из разного ранга офицеров; остальные не более чем лишние рты. Каждому четвертому Бану велела вскрыть гортань; каждому третьему из оставшихся – если есть семья, велела идти домой. Остальных отправила в обоз – до лучших времен.

Захваченные трофеи оказались неожиданно щедры. Юдейр быстро собрал сведения о том, кого, чего и сколько удалось захватить в результате сражения, и кого, чего и сколько пришлось потерять. Бану удовлетворенно хмыкнула – расчет был верным, потери минимальны.