Клинок Гармонии (СИ)

— Знаешь, Эдвард, — после недолгой паузы, немного собравшись с мыслями, но не утратив горького тона, заговорил Такаги, — ты был прав, когда говорил, что мы не такие уж и разные.

— Хех, правда? — небрежно усмехнулся Эдвард.

— Я смог победить только потому, что мной с самого начала двигала ненависть, которая заставляла двигаться вперед, но только сейчас я задумался о правильности того, через что пришлось пройти. Разве ты не сражался против Гармонии по той же причине? Неужели и ты был тем, кого ненависть заставила встать на этот ошибочный путь?

— Ошибочный, хах, — снова выдал нелепый смешок генерал. — Я готов согласиться с его ошибочностью, ведь если бы я правильно избрал свой путь, то сейчас ни за что не проиграл бы. Что до тебя, то тут я не в праве судить, ведь не проигравший судит победителя, а победитель проигравшего.

— Хочешь сказать, что именно правильный выбор помог мне победить в этом бою? — сомневаясь в себе по всем фронтам, промямлил Ашидо.

— Кто знает, — отстраненно повел бровями Эдвард. — Мне уже нет смысла кому-то что-то доказывать, потому что я потерпел поражение на финишной прямой к осуществлению своей мечты. Я, как и ты, просто хотел почувствовать себя кем-то в этом беспощадном мире кровожадных людей, готовых любого продать за какие-то ничтожные мелочи, способные удовлетворить жалкое эго, но в конечном итоге сам уподобился им.

— Если так подумать, то мы оба не сильно от них отличаемся, — склонив голову, с намокшими от нахлынувшего осознания глазами пробормотал Ашидо.

— В этом ты прав, — одобрительно кивнул Айс. — Мы оба в погоне за своими желаниями преступили границу дозволенного, а теперь посмотри, к чему это привело.

— Даже тошно как-то становится, — с презрением к себе протянул Такаги.

— Ты все еще меня ненавидишь? — вопросил Эдвард.

— Больше, чем кого-либо, — подтвердил Ашидо, сжав рукоять катаны в неизмеримой злобе. — Ты принес мне так много зла, что его не получится ни забыть, ни отмыть, и даже твоя смерть не принесет мне покоя — я до конца жизни буду корить себя за взятые на душу грехи и неисправимые ошибки прошлого, пытаясь смириться с тем, что ничего уже нельзя изменить. Я буду проклинать тот день, когда впервые взялся за меч.

— Так или иначе поводов отнять у меня жизнь тебе хватает, — уже смирившись с поражением, сказал Айс. — Если моя просьба будет уместна в такой ситуации, прошу, убей меня быстро.

— Я не могу, — наполняясь слезами, промычал Ашидо.

— Почему? — немного опешив, застыл в непонимании Эдвард.

— Потому что, если я убью тебя, мне больше некого будет ненавидеть! — по щекам юноши потекли слезы, а катана внезапно склонилась к земле. — Всю свою жизнь я только и делал, что искал виноватых, только и делал, что пытался любой ценой заставить этих людей заплатить за всю ту боль, которую они мне причинили, но с каждым разом все больше и больше задавался вопросами, понимая, что даже у самых гнусных отморозков, вроде тебя, могли быть свои мотивы и заветные мечты. Я не хочу верить в то, что на моем пути с самого начала не было черных и белых, что все мы одинаково боролись с врагами внутри самих себя, следуя единственной мечте! Ради чего ты сражался, Эдвард?! Ради чего ты убивал моих друзей?!

— Ради ничего, — склонив голову, ответил Эдвард. — Я поставил на кон все, что у меня было, и в конечном итоге ничего не получил, словно все это было сделано зря. Я стольких убил, стольких обманул и макнул лицом грязь, но ради чего это было? Ради мимолетной попытки убедить себя в том, что я — кто-то, а не никто? У тебя в этом плане все куда радужнее, Ашидо, ведь ты хотя бы заручился поддержкой народа, обрел титул и стал самым именитым человеком в Гармонии. Мы шли к одной мечте, но выбрали разные способы ее достижения. Разве я могу похвастаться тем же, что приобрел ты?

— Мы ведь тоже убили твоих друзей, Эдвард, — в мгновение осознав горькую правду, промямлил Ашидо.

— Они не были моими друзьями, — парировал Айс. — Все эти люди были не более, чем простыми пешками на шахматной доске. Еще впервые шагнув на порог дворца, я уже знал, что никто здесь не станет для меня родным, что все они будут лишь инструментами, чувств к которым я не должен испытывать.

— А твоя семья? — вопросил Такаги.

— Я давно отрекся от своей семьи, — поведал Эдвард. — Они не были теми, кого можно было любить и называть родными, но был среди них один человек, на которого я ни за что бы не поднял руку. Он был таким же, как я, моим младшим братиком, которого вскоре ожидал тот же кошмар, с которым пришлось столкнуться мне.

— Где он сейчас? — с горечью на лице поинтересовался Ашидо.

— Со мной, — в умиротворенной улыбке произнес Эдвард. — За эти долгие годы он стал поистине поразительным человеком, и я даже жалею, что однажды оставил его одного. Кто знает, может, все сейчас могло быть совершенно другим, если бы я в тот день не ушел служить в гвардию до конца жизни.

— Я позабочусь о твоем младшем брате, Эдвард, — уверенно на вид, но сомневаясь в душе, заявил Ашидо.

— Ха-ха-ха! — внезапно рассмеялся ослабевший мужчина. — Ты такой идиот, Ашидо.