Клинок Гармонии (СИ)

Что бы это могло значить? Мне придется разговаривать с ними рисунками, как это делали пещерные люди? Я двинулся в их сторону вниз по лестнице, надеясь на плодотворный разговор, но они не выглядели так, будто были мне рады. Человек в мантии вытянул в мою сторону руку в какой-то большой кожаной перчатке, после чего из нее на секунду сверкнула молния, которая ударила мне в бок. Больно не было, но сила от удара заставила отшатнуться и рухнуть на ступеньки. Они были явно агрессивно настроены, я взглянул на место, куда попала молния, моя одежда будто гнила с ужасающей скоростью. Я поднялся и бросился наверх, попробовав оголить «Нами», и в этот раз у меня получилось. Вдогонку беглецу полетела вторая молния, которую я блокировал, перенаправив ее в лезвие меча.

— Дено! — кричал мужчина в мантии, — Каа маш`ин энтропиум та`руни!

— Да пошли вы, придурки! — ответил я.

Пришлось бежать куда глаза глядят, пока я не ворвался в какую-то комнату, заперев дверь на замок, после чего скатился на пол, кряхтя от боли в боку. Казалось, что рана гноится от последствий удара молнии — мою плоть разъедало, пока процесс наконец не прекратился, оставив кровоточащую дыру. Я оказался в каком-то большом кабинете, не похожем на все предыдущие, воля заставила тело отодраться от пола, пока еще не слишком поздно. На стене виднелся портрет какого-то старика в монокле с седой бородой и лысиной, на столе валялись лишь какие-то бумажки и канцелярия, вроде перьевой ручки и набора для печатей из сургуча. Я решил взглянуть на записи, которые лежали на столе, там была какая-то записка с подписью, язык в которой различить было невозможно, хоть он и был похож на привычную кириллицу с кучей апострофов, однако некоторые слова были похожи на названия современных химических элементов, но это мало что давало. Выбросив бумажку, я заглянул в какую-то небольшую записную книжку бордового цвета, в которой были все те же непонятные символы, написанные уже женской рукой — автора выдавали каракули на каждой странице, вроде сердечек и музыкальных ключей. В тот момент, когда я решил хоть что-то различить в этих записях, в дверь начали ломиться. Я уже подумал было бросить бумаги и бежать, но в глаза кинулось одно очень знакомое слово, которое было легко отличить в объемном тексте — Кишин. Что за чертовщина?

— Надо показать ее Илии, — подумал я.

Вырвав страницу из записной книжки, которую правильнее было бы назвать дневником, я засунул ее в карман и с разбегу выпрыгнул в окно. Стекла разбились в тот же момент, как мои преследователи выломали дверной замок. Я приземлился на дорогу из плитки под домом, которая резко провалилась, и я рухнул под землю, будто снизу ничего и не было — в черную пустоту. Как же мне надоело все время лететь вниз, не чувствуя под собой дна и не зная, куда вообще я лечу. Ничего не поделаешь, придется смириться и снова сомкнуть глаза.

***

На этот раз пришлось проснуться в кромешной темноте, кругом ничего не было видно, будто меня посадили в комнату без окон и дверей, а главное — без освещения. Гнилая рана на боку магическим образом пропала, я мог привычно встать, но прежде пришлось прощупать свои карманы, чтобы убедиться, что страница из дневника все еще со мной. Следующей жертвой мозолистых рук был пол, который должен был намекнуть мне, где именно я нахожусь, однако плитка в качестве покрытия мало о чем говорила — я могу быть где угодно. Пока я был занят важными делами, в паре метров от меня загорелась плоская подвесная лампа, которую обычно используют в больницах. Источник света в темноте не мог не радовать, но факт того, что я нахожусь в морге, не сильно грел душу. Половина привычных для этого помещения шкафчиков были открыты, в некоторых лежали скелеты, с которыми я хотел бы вообще никогда в жизни больше не сталкиваться. На пальцах ног некоторых из них висели бирки, остальные же были безымянными, без единого намека на знакомого человека. Мне было очень страшно находится в помещении с такой удушающей атмосферой смерти, где нет ничего, кроме трупов. Я собрал волю в кулак, рассчитывая на этот раз дать отпор каким-то там скелетам, и стал изучать лежащих в шкафчиках людей. Один за другим они сменяли друг друга, но имена казались совсем незнакомыми: Генри Уайт, Оливер Кокаин, Ланцелот Клифтон, Джордан Харрис, Мухаммад Клифтон — даже родственники здесь есть, или это тёзки? Последним человеком в шкафчике был Якоб Фостер, и труп его сжимал в руках какую-то большую книгу. Мне стало интересно, что же он так не хотел отпускать до самой смерти и я полез прямо в шкафчик, чтобы своими руками вырвать предмет интереса. Его кости с трудом двигались и пришлось их ломать, после чего она все же оказалась у меня в руках. На обложке книги виднелась большая надпись: «Энтропология. Энтропотургия и ее аспекты». Что-то такое уже говорил тот мужчина в мантии, может все они как-то связаны и Бездна хочет что-то мне сказать? Я должен забрать с собой книгу, которую тоже следует показать Кишину, который явно знает больше, чем парень, в приступе страха убегающий от скелетов.