Клинок инквизиции

Основная схема была выполнена черными чернилами, кое-где ее пересекали красные пунктирные линии. Настя никак не могла понять логику их размещения: пунктир пересекал стены, изгибался самым неподходящим образом и вроде бы не имел никакого смысла. Одну из стен скриптория тоже украшала жирная красная точка.

– Ну и что тут у нас? – задумалась Настя. – Шкаф стоит.

Вздох пролетел снова, на этот раз стал громче. Ему ответил низкий трубный стон. Настя нахмурилась.

– Смирись, – отчетливо произнес где-то под черепом мужской голос. – Он идет.

Настя потрясла головой, выбивая навязчивую галлюцинацию. Поднялась, подошла к шкафу.

– Во имя великого нашего господина и властителя, – снова заговорил внутренний голос. – Отдайся ему. Он идет.

– С удовольствием кому-нибудь отдалась бы, – задиристо ответила Настя, перебарывая страх. – А то, видно, крыша уже едет от воздержания.

Голос озадаченно замолчал. Настя обогнула шкаф – он то ли плотно стоял к стене, то ли вообще был к ней пристроен.

– Стоп! А если…

Настя принялась лихорадочно освобождать полки от свитков. Не церемонясь, сваливала драгоценные пергаменты прямо на пол. Тяжелые дубовые полки вытащить не смогла, каждая весила не меньше, чем она сама. Протянула руку и стукнула по задней стенке. Звук получился гулким – за шкафом явно была пустота. Настя принесла светильник, внимательно оглядела стенку. Доска была кривоватая, плохо шлифованная, с кругами от сучков и трещинами. Одна из них показалась чересчур прямой. Настя осторожно нажала на нее, почувствовала, как поддается под пальцами, надавила сильнее, потом ударила раскрытой ладонью. Из доски вывалился изрядный кусок, размером с небольшую форточку, открывая черный провал вместо каменной стены.

Настя сунула туда руку, опасаясь коснуться чего-то омерзительного, вроде существа, которое навещало ее в карцере, но пальцы ощутили только сырой холодный воздух.

– Он свергает королей и заключает союз с тиранами, – вкрадчиво прошептали на ухо. – Он треглав, страшен и прекрасен…

Ледяные пальцы коснулись шеи, пробежались по спине, невидимые руки стиснули в крепких объятиях. Голос шептал, не отвязывался, ввинчивал слова в мозг, врезал их в сознание.

– Он восседает под корнем древа смерти, – послушно повторила Настя за голосом. – Он звонит в колокола боли, и имя им – семь смертных грехов…

– Так назови же его имя, – звучало в голове. – Назови его имя и прими его…

Настя взвизгнула, схватилась обеими руками за голову. Эти слова разрывали душу, отпечатывались на ней болезненными ожогами. Она чувствовала, что проваливается в безумие, погружается в странный сон наяву. Там, в этом сне, к ней неотвратимо приближался кто-то огромный, ужасный, беспощадный и бесконечно притягательный. Настя знала: стоит произнести имя – и она увидит его глаза, погрузится в них, пропадет, станет верной рабой. Имя… Она не знала его.

– Я не поддамся! – громко произнесла она. – Плевать-то мне на душу, Бога, дьявола и все ваши религиозные заморочки. Я не сойду с ума, пошли вон!

Настя долго и со вкусом материлась – строила заковыристые фразы, образуя неслыханно сложные глаголы, прилагательные и наречия. Кажется, отпустило.

– Хер вам, а не моя душа! – победно сплюнула она, сунула под мышку карту, подхватила светильник, забралась в шкаф между полками и пролезла в черную дыру.

Слабый огонек ровно горел в затхлом воздухе узкого, как нора, тоннеля. Под ногами были крутые ступени, уходящие вниз. Настя смело зашагала по ним, опираясь ладонью на земляную стену. Лестница скручивалась винтом – казалось, ей не будет конца. Настя решила идти до упора, надеясь, что этот лаз выведет ее за стену монастыря – иначе какой смысл в подземном ходе?

Наконец лестница оборвалась и уперлась в глухую стену. Настя простукала ее – дерево. Навалилась плечом, несколько раз толкнула, вывалилась в знакомый уже длинный коридор. Ход привел всего-навсего в подвальную тюрьму, только в дальний ее конец. Настя развернула карту, прикинула. Красный пунктир здесь заканчивался, но возобновлялся в середине коридора.

Фитилек светильника затрещал, догорая, огонек тревожно заметался. В это время издали раздалось: «Хлюп-хлюп, шлеп-шлеп…»

В планы Насти не входило свидание вслепую с тюремным чудищем. Она быстро нырнула обратно в лаз, закрыла за собою дверь и побежала вверх по лестнице. На середине пути светильник прощально мигнул и погас, идти пришлось на ощупь. Настя время от времени останавливалась, чтобы отдышаться, и прислушивалась. Казалось, вот-вот на плечо ляжет ледяная лапа, тварь поймает ее и больше уже не отпустит. Однако хлюпающих шагов позади не было.

Выбравшись из лаза, она приладила назад кусок стенки шкафа, быстро рассовала свитки по полкам и уселась выполнять задание сестры Мины. Голоса Настю больше не тревожили, только иногда она ощущала легкое дуновение на щеке, будто кто-то махал рядом невидимым крылом.