Клинок князя Дракулы

– То, что здесь происходит, – не твоего ума дело! – проговорило древнее существо, поднимаясь на ноги и вырастая на глазах. – Тебе удалось убить моего помощника, но на этом твое везение кончилось. Я гораздо сильнее его, меня не возьмешь серебряной пулей, да у тебя и пуль больше нет. Так что пошел прочь, если не хочешь стать моим ужином! У нас с моей кузиной свои собственные счеты, а ты тут посторонний!

Существо стало еще больше и вдруг превратилось в сгусток темноты, в черный смерч, который наполнил собой всю комнату.

Смерч налетел на Лизу, сбил ее с ног. Она упала на пол и выронила заветный кинжал. Кинжал был совсем близко, но она не могла до него дотянуться, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, живая сгустившаяся темнота придавила ее, как каменная плита. В нескольких шагах от нее корчился на полу Малашкин, как и она, придавленный неодолимой тяжестью тьмы.

Из тьмы проступило лицо – иссеченное шрамами лицо средневекового воина, бесстрашного и беспощадного.

– Что ж, жаль, что мне не удалось сегодня выйти на свободу, – проговорил этот воин. – Но еще не все потеряно. В следующий раз мне больше повезет, а теперь, кузина, настал твой черед приобщиться к воинству ночи…

Он открыл рот – и Лиза увидела страшные волчьи клыки. Эти клыки были нацелены прямо на ее горло…

Ужас пронзил ее.

Она скосила глаза туда, где лежал кинжал, такой близкий и такой недоступный. В это мгновение Малашкин ногой подтолкнул к ней кинжал, и теплая рукоятка снова легла в руку.

И эта рука словно обрела самостоятельную жизнь, самостоятельную волю. Она преодолела страшную тяжесть тьмы и поднялась, направив кинжал вверх, на грудь жуткого существа.

Не замечая угрозы, вампир нагнулся, чтобы вонзить клыки в горло девушки, – и наткнулся на сияющее лезвие.

Жуткий, оглушительный крик заполнил помещение, вырвался из дверей и окон.

В этом крике был и ужас, и ненависть, горечь и страдание. Словно все души ада закричали разом, осознав предстоящие им тысячи лет невыносимых мучений.

Лицо страшного создания снова стало меняться, вот это опять уродливый старик, вот это прекрасный юноша, вот ребенок, вот зрелый мужчина, а вот – уродливое существо, ничуть не похожее на человека, – рогатая жаба в золотой короне, с длинными волчьими клыками, с которых капала ядовитая слюна…

И вот, сбросив этот последний облик, вампир обратился в струйку дыма – и рассеялся, не оставив после себя и следа.

И в ту же секунду исчезла тяжкая тьма, навалившаяся на Лизу.

Она находилась в самой обычной комнате загородного дома, довольно запущенной комнате, заставленной ломаной мебелью.

Рядом с ней сидел следователь Малашкин.

Он удивленно вертел головой.

– Ну и дела, – проговорил наконец Малашкин. – И что мне теперь делать? Арестовать некого, подозреваемые самоликвидировались, как же я все дела закрою? И что доложу начальству, если не хочу, чтобы меня прямым ходом отправили в дурдом?

– Ничего! – возразила ему Лиза. – Главное, что с вампирами мы покончили!

– Кстати, откуда у вас этот кинжал? – поинтересовался Малашкин.

– Ах, кинжал! – Лиза усмехнулась. – Это мне Капа отдала. Фамильная вещь! Помните мою Капу?

– Еще бы! – вздохнул Малашкин. – Ее трудно забыть!

– Кстати, она вам привет передавала. А хотите, когда закончите ваши отчеты, приходите к нам чай пить!

– Чай? Но только если это будет не та бурда из пакетиков!

– Обещаю! – не вставая с пола, Лиза приблизилась к Малашкину. – Но вы тоже пойдите мне навстречу. Выбросите свои жуткие очки, из-за них глаза у вас как у снулой рыбы!

– А на самом деле? – он снял очки и улыбнулся.

– На человека похож! – обрадовалась Лиза. – Так и ходи!

Когда приблизился вечер, отправился Влад Дракула к могиле брата своего Мирчо.

Едва зашло солнце за Карпатские горы, зашевелилась земля на могиле, расступилась, и поднялся из могилы мертвец.

Страшен был тот мертвец: велик ростом, широк в плечах, лицом же бледен, как новорожденная луна. Волосы, черные, как крыло ворона, спадали на его плечи, глаза горели, как угли, и смотрели по сторонам. Увидел мертвец своего брата и заскрежетал зубами:

– Зачем, зачем ты пришел сюда, брат мой неразумный? Не за своей ли смертью?