Клинок мертвеца

— Я дал тебе обещание, Кейн. — Раздались звуки ударов стали по ивовым прутьям. — После того как ты вытащил меня из огня.

— Уходи, — снова сказал Кейн. — Или тоже сгоришь.

— Уже горел однажды. Это меня не прикончило, так ведь?

Кейн промолчал. У него не осталось сил, чтобы говорить. Он слышал, как слева клетка раскололась. Слышал треск, когда грозный воин, которого звали Волк, схватил его тюрьму и стал ее выкручивать.

— Уходи, — удалось ему выдохнуть в последний раз.

Он не хотел еще одной смерти на своих руках. Еще одной потерянной из–за его действий жизни.

С минуту было слышно только тяжелое дыхание и треск ивы. Затем сильная рука схватила его и потянула. Его истерзанное тело вытащили из разрушенной тюрьмы, и взрыв боли оглушил Кейна.

— Я дал тебе слово, — сказал Джерек. — Меня изгнали из Отрекшихся, когда я услышал, что сделал с тобой Шаман. Таков единственный способ покинуть Ледяной Шпиль, за исключением смерти. Но если мужчина о чем–то говорит, он это делает.

Кейн захрипел: его подняли и перекинули через крепкое плечо, как мешок с картошкой.

— Я буду рядом, когда понадоблюсь тебе, — проскрежетал Джерек, — и это, черт его дери, обещание.

Он медленно соскользнул с лошади. Сапоги хрустели по снегу, а дыхание порождало облачка тумана в холодном утреннем воздухе, но внутри у него все горело в лихорадке возбуждения. Сделав вдох, он постарался успокоить колотившееся сердце. Ему не хотелось упасть замертво прежде, чем он доберется до двери.

Он был дома. Он был дома, и Мхайра ждала его.

Все осталось так, как ему запомнилось. Дом выглядел так, как в его снах, место, хранившее одни из лучших воспоминаний его жизни. Одни из худших — тоже, но и их надо было принять, ведь иначе не поймешь, что действительно важно. Пока почти не лишишься этого.

Кейн пошел к двери, отмечая ухоженные поля, аккуратно подстриженные деревья вдоль дорожки. Доказательство того, что жена была здесь, жила под той же крышей, что и последние двадцать лет. А он думал, она мертва. Умерла ужасной смертью, сгорев дотла на костре Шамана три года назад.

Но она была жива, и она ждала его.

Он провел рукой по лицу, внезапно осознав шрамы, месячную щетину, грязь, которая покрывала его с головы до ног. Мхайра всегда жаловалась, что от его щетины ей щекотно, хотя при этих словах в глазах у нее неизменно горел огонек.

Он усмехнулся, представив выражение ее лица, когда она увидит его. Это было единственным, что поддерживало его временами: воспоминание о ее улыбке, которую он видел, просыпаясь утром. И еще — из давнего прошлого: как она укладывала Магнара спать. Не важные события, такие как день их соединения, хотя они имели свою ценность. Простые, повседневные мгновения, не отличавшиеся от тех, что разделяли любые мужчина и женщина повсюду в Высоких Клыках, за исключением того, что Мхайра решила разделить эти мгновения с ним.

Приближаясь к двери, он замедлил шаг. На ней не было свадебного венка, который висел там всегда. Мхайра иногда вносила его внутрь, если становилось слишком холодно, хотя благословение духов означало, что на нем не скажется ни смена лета на осень, ни время вообще. Пока остается искренней их любовь.

Поколебавшись, он постучал в дверь дважды, все его тело дрожало от предвкушения, к глазам подступили слезы. Он печально покачал головой. В последнее время было слишком много слез. Ему не хотелось, чтобы Мхайра подумала, что он размяк.

Он обождал, затем обождал еще. Ответа не последовало. Нахмурившись в замешательстве, постучал снова. По–прежнему ничего. Подергав ручку, он обнаружил, что дверь не заперта. Быть может, Мхайра спала. По правде говоря, она не молодела, хотя ему казалось, что она не менялась, несмотря на проходившие годы. Она всегда была так же прекрасна, как в тот день, когда он на ней женился.