Клинок Минотавра

Она вышла, нисколько не сомневаясь, что Натан Степаныч последует за ней. И в иной гостиной, куда принесли свечи, однако свечи эти оказались неспособны управиться с темнотой, Елизавета Алексеевна устроилась на козетке, села прямо, руки сложила на коленях, уставилась черными бесовскими очами.

– За что вы его ненавидели, Елизавета Алексеевна? – Натан Степаныч провел рукой по волосам, стряхивая воду.

Жесткие. И редеют, старость близится, а с нею и понимание, что жизнь он прожил в целом неплохую, хватало, конечно, всякого, но вот такой лютой ненависти испытывать не доводилось.

И слава богу.

– Кого?

– Вашего отчима. Разве он обижал вас? В дом принял. Относился как к родной дочери…

– А с чего вы решили, что я ненавидела Алексея?

Насмешка. Не скажет, не из тех она злодеев, которые, поддавшись минутному желанию, начинают откровенничать о своих злодействах.

– Вы увели его сына из дому, человека, который и вправду вас любил, искренне и безоглядно. Вы подсадили его на опиум, свели с ума… для чего? Поначалу я решил, что дело в наследстве, однако оно не столь уж велико, с вашей красотой и умом, которого, уж извините, матушка ваша была лишена, вы могли бы получить много больше. Значит, не корысть… тогда что? Ненависть. Вы мстили мужу за призрачные обиды, нанесенные его отцом…

– Экая у вас, Натан Степаныч, фантазия…

– Полагаю, если мы отыщем Михаила, он расскажет нам многое…

– Если отыщете… – она улыбалась, более не таясь, уверенная в собственной силе. И эта уверенность, признаться, заставляла Натана Степаныча переживать.

– Вы вернулись с тем письмом, зная, какую боль причинит оно князю, и остались якобы затем, чтобы боль унять. Своим присутствием вы каждый день напоминали ему о том, что родное кровное дитя его оказалось человеком недостойным, гнилым, тогда как в вас князь обманулся… вам нравилось его мучить?

– Мучить? Что вы, – княжна провела ладонью по подлокотнику козетки. – Я оберегала его покой, его здоровье…

– Вы разозлились, когда в поместье вдруг нагрянули родичи?

– Вы об этих двух неудачниках? Естественно, их приезд не доставил мне особой радости. Да и никому здесь. К сожалению, мой отец был слишком добр, чтобы выставить их прочь…

– Но ваши, скажем так, родичи, подтолкнули вас к решительным действиям. Вы вдруг испугались, что если князь умрет, то вы окажетесь на улице. В милость родни вы не верили.

– А вы бы поверили?

– Когда вы поняли, что они собираются убить князя?