Клинок предателя

Я не стал отвечать. В подобной ситуации каждая минута, каждое слово направлены на достижение преимущества. Нужно было заставить Шивалля и его людей волноваться, а значит, необходимо все точно рассчитать.

— Мне интересно, шкурник, что заставляет человека стоять и не двигаться с места, когда Смерть вот–вот заберет его. Ты не боишься Смерти? А может, тебя больше страшит жизнь?

Я промолчал — он перестал ждать ответа и вновь принялся за вино.

— Как тебя зовут? — спросил я охранника, стоявшего ближе всех.

— Молчать! — приказал Шивалль, прежде чем охранник успел ответить.

Но я не обратил на это внимания.

— Меня зовут Фалькио.

— У тебя нет имени, драная шкура, — сказал Шивалль.

Я продолжал смотреть на охранника.

— Меня зовут Фалькио валь Монд, первый кантор плащеносцев. Ты знаешь, что это значит?

Охранник не ответил, лишь дернул губами, но, несмотря на все старания, сдержаться ему не удалось: он покачал головой.

— Это значит, что если что–то случится со мной или с девочкой, то человек, стоящий передо мной, отправится в преисподнюю как душегубец, лишь только померкнет дневной свет. И маленькая игрушка, которую поглаживает твой жирный хозяин, здесь не поможет.

— Кончай свою проповедь, драная шкура! — Шивалль кинул в меня полупустой стакан. Он попал мне в правую руку, упал и разлетелся брызгами по мостовой, а я поздравил себя с тем, что даже не дрогнул.

Зато дрогнули люди Шивалля.

— Меня зовут Фалькио валь Монд, — повторил я.

— Ну–ка, еще разок, что–то никак не могу запомнить, — рыкнул Шивалль. — Давай, шкурник, как тебя зовут?

— Мое имя тебе известно, — тихо сказал я, глядя в глаза парня напротив меня.

— Нет, никак не запоминается. Назови еще раз.

— Мое имя тебе известно.

Охранник, стоявший передо мной, невольно прошептал мое имя. И отшатнулся всего на несколько дюймов, чтобы спрятаться за спиной своего товарища, который тоже занервничал. Хорошо. Они напуганы. Значит, будут осторожничать, когда все начнется, а это далеко не всегда помогает в подобных ситуациях.

— Тот, кто сдвинется хотя бы на волосок, умрет, — рявкнул Шивалль, целясь пистолем во второго.

— Оставь это мне, — сказал я, и Шивалль тут же навел на меня ствол пистоля. Я слегка улыбнулся, чтобы добиться нужного эффекта, и спросил: — Как меня зовут?

— Не знаю. Собачьи клички не запоминаю, — сказал Шивалль.

— Мое имя тебе известно.

— Я сейчас убью тебя, пес, — пообещал он, но это была всего лишь бессмысленная угроза. Никто в Рижу не нарушил бы первого закона Кровавой недели, даже он. Но последние лучи солнца начинали гаснуть один за другим.

— Дитя, — сказал я, обращаясь к девочке, — держись в шести футах за моей спиной, пока все не закончится.

Она встала и тут же начала кашлять, надышавшись дыма на пожаре, который убил ее мать и братьев, но выглядела Алина скорее изумленной, чем испуганной. Девочка исполнила все в точности.

— Как меня зовут? — снова спросил я охранников.

— Фалькио, — пробормотал один, и Шивалль едва не пристрелил его на месте. Жаль: это бы облегчило мне задачу. Я, разумеется, понимал, что вряд ли мне так повезет. Шивалль взглянул на мягкий свет, золотивший крыши домов, и улыбнулся.

— Еще пара секунд, драная шкура. Хочешь сказать что–нибудь напоследок?

Я улыбнулся в ответ.

— Берегись стрелы.

Погас последний луч, раздался колокольный звон, с неба упала стрела, и разверзлись глубины преисподней.

* * *

Верный своему слову, Брасти выпустил стрелу в мою честь, когда погас последний луч солнца. Я представил, как он поднялся на вершину холма, возвышавшегося за первыми вратами, в сотне ярдов от того места, где сейчас стоял я, и снял с седла Невоздержанность. Так назывался его любимый лук длиной в рост человека, настолько мощный, что мог пробить кирпич и уж тем более доспехи. Он не предназначался для ближнего боя, но с расстояния разил, как молния с небес.