Клинок предателя

– Нет, – сказала она тихо. – Я не… не то чтобы не верю во все это, но… я даже не знаю, что значит верить во что-нибудь. Вся моя жизнь крутилась вокруг меня, и жизни всех остальных тоже. Я даже не знаю, заботит ли меня что-то. Я никому ничего не обещала, кроме… – Она посмотрела на Алину, которая сидела на стуле, сердито разглядывая ногти. – Кроме тебя. Я обещала, что буду защищать тебя.

Алина кивнула и шмыгнула носом. Валиана посмотрела на Швею.

– Это оно?..

Швея дала ей легонькую, почти ласковую пощечину.

– Никто не скажет, кроме тебя самой. Именно это и значит быть свободной. Не иметь возможность делать все, что тебе вздумается, а иметь право встать и сказать всему миру, за что ты готова умереть.

Валиана стояла некоторое время неподвижно, а потом преклонила перед Алиной колено и взяла ее за руку.

– Послушай, я не знаю, что все это значит. Не знаю, кто я такая и как много мне осталось. Я считала себя самой важной девушкой в мире, а теперь выяснилось, что я ничего не стою, даже этого плаща. Я не невинна и знаю это теперь. Незнание не означает отсутствие вины. Но ты невинна. Ты не сделала ничего плохого, но тебя хотят схватить и причинить тебе горе. А ты ничего дурного не сделала. У тебя есть право жить, чтобы понять, кем ты хочешь стать. Я слаба и не слишком хорошо управляюсь с клинком. Но думаю… думаю, что смогу стать смелой или, по крайней мере, попытаюсь. Думаю, что если кто-то попытается убить тебя, то я… даже не знаю, закрою тебя собой. Понятия не имею, насколько хорошо я смогу драться, скакать или выносить приговоры, но если кто-то поднимет на тебя руку, то, клянусь чем угодно, я остановлю его хотя бы своим телом, если ничем другим не выйдет.

Я хотел что-нибудь сказать, но не смог. Какая-то тяжесть нависла над нами, и мы стояли и слушали, как тихо плачет Валиана.

Не знаю, насколько долго мы там простояли, но потом Валиана оглянулась на Швею, и та кивнула ей, всего лишь раз.

– Швея, как… – Я поперхнулся словами.

– Тс-с, – шепнула она, не отводя взгляда от девочек.

Спустя миг Алина взяла правую руку Валианы и приложила ее к своей щеке.

Почему-то я знал, что она поступит именно так… Я знал, потому что…

– Нет, – сказала мне Швея. – Пока нет. Ты пока еще не готов понять.

Затем она сделала небольшой жест рукой, словно продевала иглу с ниткой сквозь ткань, и вопрос отпал сам собой.

– Все правильно? – спросила Валиана. – Это клятва? Я все верно сказала?

Швея посмотрела на меня.

– Ну, Фалькио, как ты думаешь, верно она сказала?

– Это моя клятва, – ответил я. – Я принес ту же самую клятву королю. И ты все сказала верно.

– Значит, свершилось? – тихо спросил Кест. – Плащи и клятвы – это все, что нам осталось?

Он переглянулся со Швеей – старуха подошла к нему и взяла за руку.

– Ты ведь уже знаешь ответ, сынок, – сказала она, стуча пальцем ему по лбу.

Кест кивнул.

– И ты знаешь, кто должен прийти, правда? – на этот раз ласково спросила она.

– Знаю.

– Ты учился и упражнялся, и теперь ты считаешь себя лучшим в мире, не так ли?

– Да, я лучший.

– Но ты же знаешь, что этого недостаточно?

Мне показалось, что в глазах у него блеснули слезы, и он сказал:

– Я знаю.

Она погладила его по руке.

– Говорю тебе, ты очень старался и многому научился. Но здесь у тебя слишком много. – Она снова постучала пальцем по его лбу. – И тут тоже слишком много. – Она погладила его по руке. – А вот тут недостаточно. – Она ткнула ему пальцем в грудь. – Твое время приходит, а ты не готов.

– Сколько еще? – спросил Кест.

– А насколько длинна нить у меня в руке? – спросила она.

– Я не знаю.

Швея ответила:

– Сегодня ночью. Это наступит сегодня ночью.

– Я не понимаю, – сказал я. – Я вообще уже ничего не понимаю.

– А тебе и не нужно, – раздраженно ответила она. – Проклятые магистраты. Вы всегда хотите знать, что нужно делать, где спрятаться, кого убить. Больше такого не будет. Времени не осталось ни для суда, ни для скачек, ни для драк. Только для жизни – пока она еще есть.

Горбясь, она подошла к двери и приоткрыла ее. Цыкнула на Чудище, чтобы та ждала снаружи, – лошадь фей показала ей зубы и всхрапнула.

Швея не придала значения предупреждению и обеими руками взяла морду израненного животного.

– А ты пойдешь со мной, Лошадка. У меня и для тебя найдется работа. Ты им пока не сможешь помочь, хоть и очень этого хочешь. Мы с тобой сестры, ты и я: старые, с разбитыми сердцами, напуганные и сердитые. Они у нас всё отобрали. – Она повернулась к нам всем спиной. – Всё забрали. Всё хорошее, что было в этом мире.

Затем она распахнула дверь.

– А теперь идите и дайте им свой ответ.

СВЯТОЙ КЛИНКОВ

Кого бы я ни ждал увидеть на дороге, но уж никак не Патриану, герцогиню Херворскую, с единственным телохранителем. Она сидела на пне, расположившись настолько грациозно, насколько это возможно, и читала книгу. Ее телохранитель, хоть и вооруженный до зубов, не представлял для нас особой угрозы. Поэтому, само собой, я предположил, что мы окружены.

– Мы здесь одни, – сказала герцогиня, когда мы подошли. – Пока что можете не бояться арбалетного болта в спину.